Мыши горели, как спички. Не в смысле, что я занимался живодерскими опытами, поджигая лабораторных зверенышей, просто лучшего сравнения мне не подобрать. Стоило четырехлапой закуске для питонов оказаться в аквариуме… В общем, да… как спички. Вот уже полчаса я, за неимением лучшего слова скажу – экспериментировал со Сферой. Четыре скрюченных тельца рядком лежали на подоконнике, на заблаговременно расстеленном пакете. Еще одна мышь, в данный момент стремительно умирала, пытаясь из последних сил вскарабкаться по скользким, загнутым вовнутрь, стенам. На это я тратил свой законный отгул, который выбил себе вчера вечером, сославшись на здоровье. Почти не соврал, кстати говоря. Определенная польза от таких естествоиспытаний была. Так, бросив в Сферу сразу пару мышей, я узнал, что погибает из них только одна. Не знаю, с чем это связано, но покуда я с опаской не поднял наружу первую околевшую мышь, вторая чувствовала себя более чем великолепно. Что характерно – в этот момент мне также совершенно ничего не грозило.
Еще примерно с десяток белых тушек, красными глазами напоминающие вампиров-альбиносов, в ожидании своей участи носились по небольшому пластиковому контейнеру, зарываясь в опилки, топчась по спинам и головам друг друга. Не могу сказать точно, обычная ли это мышиная суетливость, или все же каким-то животным чутьем несостоявшиеся питомцы чувствовали приближение скорой кончины. Сегодня утром отправив Леську в школу, я, опасливо завернув злополучный аквариум в старое покрывало, решил, во что бы то ни стало выяснить, что ж это за фирма поставляет такие изделия. Искать тот самый зоомагазин пришлось по памяти, – бумажка с адресом давным-давно затерялась где-то в недрах мусорного ведра. Честно говоря, я был готов к тому, что по прибытию на место не застану там искомого, а все местные, буде я обращусь к ним с расспросами, станут в один голос утверждать, что никакого зоомагазина здесь никогда не было. Ну, я имею в виду, ведь именно так все это и происходит, да? Незадачливый герой получает в руки могучий старинный артефакт, купив его в лавке древностей, внезапно возникшей ниоткуда в темном тупичке. После чего, выполнив свою миссию, магазинчик бесследно исчезает, оставив героя самостоятельно разбираться с последствиями необдуманного приобретения.
Однако моя «лавка древностей» оказалась на месте. Более того, со времен моего последнего и единственного визита магазин обзавелся большой красивой вывеской, с изображением собак, кошек, попугаев и даже одной черепахи. Все животные излучали невероятное счастье, и даже сморщенная морда рептилии светилась чистейшим позитивом, насколько это вообще было возможно при таких внешних данных. На месте оказалась и моя случайная знакомая – жизнерадостная хиппушка, любительница «пушистиков». Девушка не узнала меня, и потому действовала по старой схеме. Я даже пережил острый приступ дежа-вю, когда вновь услышал:
– У вас есть дети? У ребенка должен быть домашний любимец!
Эти два факта: естественное поведение девочки продавца и полная реальность самого магазина, вогнали меня в ступор. Оказалось, что к такому повороту событий я готов не был. Нет, ну подумайте сами! Подходит к вам заросший, всклокоченный мужик и говорит: – «Ваш аквариум пытался меня убить! Оформите возврат, пожалуйста…». Бред! Так и получилось, что из магазина я в очередной раз вышел с покупкой.
– Для дочки, – сказал я. Но по заговорщическому подмигиванию продавщицы, я понял, что она ни на секунду не поверила в эту версию, и, скорее всего, тоже считает меня владельцем крупной змеюки. Действительно, мало какой отец вдруг решит подарить своей крохе сразу полтора десятка белых мышей.
А сейчас я с маниакальным упорством, по очереди засовывал мышей в Сферу. И мыши горели, как спички. Или… Я мысленно поставил себе плюс за более удачное сравнение – разряжались. Да, именно разряжались, как дешевые щелочные батарейки, по пять рублей штука. Таких в избытке можно найти на любом рынке. Никогда не понимал, что заставляет людей экономить столь странным образом. Дешевые пальчиковые батарейки хороши, разве что, для телепульта – при минимальном расходе они даже могут прослужить довольно долго. Но засуньте их в плеер и уже через пятнадцать ми…
…стоп.
Вот оно.
Понимание происходящего оказалось похожим на детскую головоломку «Найди индейца». Помните эти путанные переплетенные линии, то ли тропических джунглей, то ли сибирской тайги, в которых нужно было отыскать зловредных краснокожих? Нужно было всего лишь по-особому взглянуть на рисунок, и искомые дикари с перьями в волосах тут же становились как на ладони. Просто отсеки все лишнее. Сосредоточься на главном. Именно это и случилось, когда я нашел нужное сравнение. К чертовой матери отсек лишнее. С первого раза очень непросто не обращать внимания на аквариум, высасывающий энергию у живых существ. Но стоит только отбросить всю эту мистику и чертовщину, как появляются индейцы.
Сдуру бросившись искать «таинственную лавку», я поступил не очень умно. Нет, правда, какой мне толк с поисков истоков? Гораздо важнее, что обладание Сферой дает мне здесь и сейчас! Беспокойное соседство, опасностью своей могущее соперничать с неразорвавшейся миной? Да, безусловно. Но в первую очередь – здоровую и смеющуюся Олеську. И за одно лишь это я готов жить на минном поле. После случившегося не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять – не в хомяках и мышках кроется причина ее здоровья. Аквариум – большой аккумулятор. Капкан, собирающий жизненную силу попавших в него существ. Как, почему, зачем – это все линии запутанных джунглей. Равно как и то, откуда он взялся, как попал ко мне и почему он закачивает собранную энергию в Леську. А вот понимание того, по какому принципу строится его работа – это уже индейцы. Леся – организм гораздо более сложный и большой, чем хомячок. Другими словами – она не пульт от телевизора. И даже не плеер. Моя наивная попытка подзарядить аквариум мышами так же смешна, как холодильник или стиральная машина, работающая от пальчиковых щелочных батареек с рынка!
Что это понимание мне давало, я пока еще не слишком понимал. Требовалось время, чтобы как-то упорядочить бег мыслей, сосредоточиться. Бережно держа очередную красноглазую мышь за хвост, я осторожно опустил ее на дно аквариума. Так же аккуратно, точно обезвреживающий мину сапер, я удалил оттуда ее дохлую предшественницу. Назовите меня живодером, но куда мне еще деть полтора десятка белых мышей? К тому же наблюдение за бренностью жизни помогает сосредоточиться, как ничто другое.
Идея пришла в считанные секунды и столь же быстро оформилась в план. После уроков у Леси еще факультатив по риторике и танцы. На танцы, кстати, она записалась, как раз в самом начале эпопеи с хомяками. Это значит, что в запасе у меня есть целых два с половиной часа – чертова прорва времени! Я успею? Конечно же успею! И при этом еще и вовремя заберу Леську из танцевальной секции. Оставалось только решиться…
И я решился.
***
Мне нравится водить машину. Считается, что лошади очень хорошо снимают стресс. Всего одна конная прогулка дарит городскому человеку столько положительных эмоций, сколько он не всегда получает за целый год. Люди знающие говорят, дескать, это от общения с живым существом, более сильным и выносливым, нежели человек, но при этом кротким и послушным. Не знаю, как там на счет самоутверждения над братьями нашими меньшими, а мне схожие эмоции дарила едва ли не каждая автомобильная поездка. Может, все дело в том, что водить я начал чуть больше двух лет назад, когда понял, что невозможно дальше таскать ребенка по врачам на общественном транспорте, но мне действительно нравилось, что я, обычный мужчина, с легкостью управляю своим четырехколесным монстром одним лишь поворотом руля или нажатием педали. Да, мне определенно нравится водить машину. Но не сегодня. Очень сложно получать удовольствие, когда голова забита черт его знает чем.
Во-первых, я заметил, что Олеська вновь стала хуже выглядеть. Всю жизнерадостность последних недель, к которой я только-только начал привыкать, точно корова языком слизала. Ей на смену явилась более привычная, но куда как менее приятная меланхолия. Дочь стала хуже выглядеть, а преподаватель танцев отметила, что Леся сегодня была очень вялой. Все возвращалось на круги своя, и мне это было, как ножом по сердцу. Во-вторых, я все еще не мог отойти от последствий своего решения. Знаете, как говорят: одно дело решить, и совсем другое – сделать. Это действительно так. Ну, и, в-третьих, мне постоянно приходилось разрываться между дорогой и разговором с дочерью. В тот вечер ни один из нас не заводил разговор о Сфере. Мы с Олеськой поглощали бабушкину стряпню, премило беседуя с Зинаидой Сергеевной о погоде и ценах на хлеб, вполглаза наблюдали за скачущим в телеэкране ведущим какого-то сверхпопулярного шоу. В общем, вели себя на редкость обыденно и естественно. Даже когда теща ушла домой, а я зашел пожелать Олесе сладких снов, даже тогда, в присутствии объекта нашего внимания, в котором все еще валялся окоченевший хомяк, мы ни словом не обмолвились о произошедшем. Вероятно, я бы мог молчать и дальше, ожидая, когда Олеся сама расскажет мне все, что знает (а я был уверен, что знает она лишь немногим больше моего). Однако после того, что я сделал в тот короткий промежуток между принятием решения и выездом из дома, молчать было выше моих сил.
– Лисичка, ты ничего мне не хочешь рассказать? – аккуратно перестраиваясь в крайний правый ряд, спросил я.
Сидящая на заднем сиденье, крест-накрест перечеркнутая ремнями безопасности, Олеська отрицательно мотнула головой, даже не потрудившись удостовериться, что я разглядел жест. Происходящее за окном занимало ее гораздо больше. Видя, как с каждой секундой Леся все больше становится похожей на себя прежнюю, душа моя сжималась, коллапсирующей звездой. Сейчас дочь меньше всего напоминала Лисичку. Гораздо больше ей бы подошло сравнение с цветком, погибающим без солнца. Вялым, бледным растением, обреченным на суррогат жизни.
– Олеся, это не шутки. Я хочу понять, что происходит?
Говорить с дочерью строгим голосом было сложно, да и не получилось у меня. За одиннадцать лет не выработал соответствующих интонаций, так откуда ж им теперь взяться? Но я хотя бы попытался. Впрочем, не тот это тон. Сейчас, по крайней мере – точно не тот. Спокойнее надо, Вадим Андреевич. Педагогичнее.
– Лисичка, помоги мне, – как можно мягче попросил я. – Подскажи, что с нами произошло. Мне без тебя не разобраться…
Вообще-то, я думал, что на данный момент знаю все, что можно было узнать. Всего лишь хотел уточнить, прав ли я в своих догадках. Леся контактировала со Сферой гораздо дольше меня, к тому же испытывала на себе ее положительное влияние. Она могла знать нечто, до чего не доехать на одних умозаключениях. Олеся, вполне ожидаемо, со вздохом отвернулась от окна. Голосом тусклым и безжизненным говорила она со мной, а я слушал и холодел, цепляясь пальцами за изгибы руля. Все оказалось не совсем таким, как виделось изначально. Или даже совсем не.
– Сфера пыталась тебя выкачать. Ты вынул из нее использованную «батарейку», и вставил новую. Себя. Надо было на нее табличку наклеить «Не влезай, убьет!», но я же не думала, что ты туда полезешь! Мне казалось, что вопрос о личных вещах мы уже давно решили…
Та-ак. В определениях мы оказались почти стопроцентно схожи. Но Леся так уверенно об этом говорит, что…
– Ты знаешь, как эта штука работает?
– Догадываюсь, – покачала головкой Олеся, и свитые пружинками кудряшки мотнулись из стороны в сторону. – Она как аккумулятор. Только он накапливает не электрическую, а жизненную энергию. А все живое для нее – источники питания. Как-то так.
– Но почему тогда…
– Почему меня лечит, а всех калечит? – угадала вопрос Леся. – Не знаю… Мне кажется, это потому, что с меня и взять-то нечего.
Она грустно улыбнулась, и я едва не взвыл от отчаяния. Ничего, Лисичка, ничего. Мы приедем домой, и там тебя будет ждать сюрприз.
– Знаешь, – дочка задумчиво провела пальцем по стеклу, издав неприятный скрип, – я даже сначала думала, что ты волшебник… как в книжках или мультиках…
Вот дела. Моя дочь-подросток, которая лет с пяти перестала верить в Деда Мороза, считает меня волшебником. Прости, Лисичка, я не волшебник. И даже не «только учусь». Я просто глупый папка, который лезет, куда не следует.
– Она ведь для этого создана – лечить. Нет, не то… продлять жизнь – так вернее.
– Кем? Кем создана?
– Вот этого не знаю. Я вообще не так уж много знаю, если честно. Когда Сфера меня подпитывает, она… как бы это сказать… Раскрывается, понимаешь? Не сильно, как ракушка. Так она дает информацию о себе. Что-то вроде инструкции к микроволновке или пылесосу.
Очередной перекресток весело подмигнул зеленым, и тут же подозрительно вытаращился на нас багровым бычьим глазом. Воспользовавшись паузой в движении, я повернулся к дочери.
– И что же написано в этой инструкции?
– Я тебе уже почти все сказала. Сфера работает, как аккумулятор. Выкачивает жизненную энергию из одних существ и передает другим, более слабым. Мне кажется, что тот, кто ее сделал, был или очень больным, или очень старым.
– Собственно, я так и думал. Скажи мне, я правильно понял: мы можем запихивать в аквариум различную живность, и благодаря этому ты будешь оставаться здоровой, так? И чем больше… эммм… животное, тем дольше эффект, верно?
Я был настолько уверен в своей правоте, что не сразу понял Леськин ответ.
– Не совсем.
– То есть? – вот тут мои пальцы впервые похолодели.
– Второе верно. Чем больше животное, тем больше энергии. А вот первое… Тут все сложно. Чтобы Сфера срабатывала, как нужно, я должна… – она замялась, подыскивая нужные слова. – Мне нужно хоть что-то испытывать к этому существу.
– На любви, вот как она работает, – глухо сказала Олеся наконец. – Рокки мне очень нравился. И Маус – тоже. Это я сейчас понимаю, что ты их менял, а тогда очень удивлялась, что он такой стойкий. Я с ним разговаривала, говорила ему, какой он молодец, как он меня лечит… А это оказывается даже не он был…
Сидя в удобном водительском кресле, упираясь подошвами туфель в педали управления, я в то же время ощущал, как земля уходит у меня из-под ног. Странное и противоречивое чувство.
– Но Леся, радость моя… Я же видел, как вчера… ты же знала, что это не твой хомяк, но ведь сработало, да?! Его энергия…
– Это не его, а твоя энергия! – со слезами в голосе выкрикнула Леся. – Твоя, понимаешь!?
Такой гаммы чувств, какая промелькнула на ее лице, мне не доводилось видеть никогда в жизни. Злость, обида, растерянность, испуг… и самое невероятное – желание защитить меня, глупого папку. Видимо что-то в этот момент отразилось и на моем лице, потому что Леся, обличающим тоном прокурора, спросила:
– Ты что, кого-то туда запихал, да?
Не в силах даже соврать я просто кивнул.
– Кого ты туда засунул!? Попугайчика? Кошку? Собачку какую-нибудь мелкую? Кого!?
Не дождавшись ответа, Леся успокоилась, так же внезапно, как взорвалась.
– Не делай так больше… – еле слышно попросила она. – Толку чуть, а животных жалко. Не делай. Не надо.
Боль в ее уставших глазах, яркая, неподдельная, на секунду выбила меня из колеи. Я пришел в себя от раздраженного гудка, раздавшегося из стоящей за нами «Мазды». Поспешно тронув автомобиль с места, я миновал перекресток и только тогда ответил:
– Хорошо, Лисичка. Не буду.
На улице пошел мелкий моросящий дождик. И хотя видимость была практически идеальной, я все же максимально придвинулся к окну, едва не улегшись на руль грудью. Еще не хватало, чтобы в зеркале заднего вида Леська увидела, как ее отец плачет. Со всеми этими поисками «индейцев» мне даже не пришло в голову, что для детей всякая жизнь – свята. Для меня домашние питомцы были расходным материалом, меховыми источниками энергии. А для Леськи они были крохотными бессловесными друзьями, за чей счет она жила. Кем же должен чувствовать себя мой ребенок?! Каким чудовищем она себя считает? Мне очень хотелось схватить ее прямо сейчас, прижать к груди и крепко стиснуть, чтобы она понял, на тактильном уровне прочувствовала, что все будет хорошо. Но в плотном потоке спешащих домой автовладельцев я не смог бросить руль.
Поздним вечером, почистив зубы и надев ночнушку, лежа в своей кровати, до подбородка натянув одеяло, Олеся спросила меня:
– Пап… а куда ты ее дел?
– Кого? – Сфера была на месте, и я не сразу понял, о чем меня спрашивают.
– Ну… собачку. Это ведь собачка была, да?
Взяв ее худенькое личико в ладони, я большими пальцами вытер влагу, собравшуюся в уголках доверчивых детских глаз. После чего мягко поцеловал дочь в щеку и уверенно соврал:
– Это была крыса. Злобная облезлая подвальная крыса. Я ее уже выбросил. Не бери в голову, о ней никто не будет плакать.
В кухне я достал из шкафчика давно не вынимаемую початую бутылку «Немирова» и за каких-то десять минут прикончил ее без закуски, прямо из горла. Убитая «крыса» не давала мне покоя.
***
Говорят спонтанные идеи самые верные и правильные. Какой бы безумной и нереальной не казалась первая мысль, стоит довериться ей. Мы еще колеблемся, а наше подсознание уже все просчитало и приняло самое грамотное решение. Не исключаю, что так оно и есть. Все ж таки люди делают такие выводы не на пустом месте. Однако мое решение – спонтанное, безумное, совершенное на полном доверии подсознанию, оказалось в корне неверным. Черт его знает, быть может, обрадованный обнаружением первого «индейца» я подзабыл, что краснокожих должна быть целая банда. Стоило учесть уйму фактов, прежде чем сломя голову кидаться в безрассудную авантюру. Но понял я это только после разговора с Олеськой. Животных действительно жалко. Они же ни в чем не виноваты. «Крыса» тоже была ни в чем не виновата. Вероятно, следовало все же подумать дважды, найти кого-то более подходящего. Какого-нибудь маргинала, бомжа или спившегося уголовника, но получилось так, как получилось. В конце концов, Резида немногим лучше. Я хотел сказать – была немногим лучше.
Резида – тощая, грязная алкоголичка, жила прямо под нашей квартирой. Точного возраста этой вечно опухшей от пьянства и побоев сожителей тетки не знал никто. С равным успехом ей могло быть и тридцать и пятьдесят – алкоголь бережно хранил самую заветную женскую тайну. В редкие дни вынужденной трезвости Резида иногда общалась с соседями на человеческом языке. Так я узнал, что в прошлом она работала то ли учительницей, то ли библиотекарем. Чем соседка промышляла сейчас, оставалось лишь догадываться. Несмотря на статус безработной, деньги на выпивку у нее находились исправно. Жизнь рядом с такой особой, доложу вам – то еще удовольствие.
Почему мой выбор пал именно на нее, объяснить затруднительно. Возможно, мной двигало желание одновременно проверить свою теорию, а заодно избавиться от нежелательной соседки. Возможно, никого более подходящего в ближайшей досягаемости не нашлось. Я просто не знал более никчемного человека, чем Резида, и был твердо уверен, что без нее мир вздохнет с облегчением. По крайней мере – мой мир.
Проще простого, спустится на третий этаж, и предложить опухшей спросонья соседке подзаработать. Наверное, сам по себе предлог был донельзя глупым – я в общем то не уверен, нуждаются ли аквариумы в полировке. Однако вкупе с краешком пятисотрублевой купюры, которую я посулил Резиде, уловка сработала, как нужно.
Я даже не стал подниматься домой. Просто постоял в подъезде минут пять, искренне сожалея, что не курю – время тянулось немилосердно. Потом толкнул вечно незапертую дверь и вошел внутрь. Резида обнаружилась на кухне. Стараясь не глядеть на тело, я осторожно вытряхнул ее ссохшуюся руку из аквариума, сунул его подмышку и поспешно ретировался домой.
Просто идеальное преступление, блин. А вечером, после разговора с Леськой, я узнал, что это еще и никому на хрен не нужное преступление. Вот такие пироги.
Резиду увезли глубокой ночью, когда Олеся уже крепко спала. Я лежал в своей комнате, с благодарностью ощущая, как начинает воздействовать на мозг ударная доза алкоголя. Голову слегка «вертолетило», глаза слипались, но самое главное – водка сумела разбавить чувство вины, частично растворив его в себе. Слушая через стену, как бригада скорой помощи ужасается внешнему виду моей «крысы», я почти ничего не ощущал.
Почти.
Это новость от журнала ММ «Машины и механизмы». Не знаете такого? Приглашаем прямо сейчас познакомиться с этим удивительным журналом.