Хомяк определенно был дохлым. Крохотный лохматый комок, рвано окрашенный в рыжее с белым, валялся ровно посередине аквариума, здрав кверху скрюченные когтистые лапки. Верхняя губа зверька упала, обнажая длинные желтые зубы, страшные и некрасивые. Предсмертный оскал маленького зловредного грызуна. Оставалась еще небольшая надежда, что, если потыкать его какой-нибудь палочкой, он вдруг возьмет да оживет, но… Впрочем, какого черта? Не отрывая взгляда от окоченевшего тельца, где-то глубоко внутри надеясь, что хомяк вот-вот перевернется, зевнет и невозмутимо начнет заниматься своими хомячьими делами, я нащупал органайзер и наугад выудил из него первый попавшийся карандаш. Чувствуя себя живодером, я склонился над аквариумом и осторожно потыкал хомяка острым грифелем. Паршивец, естественно, не ожил, не заверещал и не кинулся прятаться в ворох газетных клочков, с любовью нарезанных Леськой.
– Плохо, – пробормотал я вслух.
В последнее время разговаривать с собой вошло у меня в привычку, отвязаться от которой не получалось. К счастью, пока еще я не вел длинные философские беседы с альтер эго, но довольно часто резюмировал некоторые очевидные выводы. Вот как сейчас, например. Сама по себе смерть грызуна не была трагедией, особенно для меня – человека взрослого, схоронившего за свои тридцать шесть лет четырех крыс, морскую свинку, пару волнистых попугайчиков и самого лучшего в мире пса. Но пятый хомяк за месяц – это, согласитесь, перебор. Слава богу, вчера Зинаида Сергеевна, моя теща и по совместительству Леськина бабушка, забрала внучку к себе на ночь. Еще оставалось время все поправить. Не то чтобы я умел оживлять хомяков… во всяком случае, не больше, чем остальные родители. Однако нельзя отрицать, что за последние тридцать дней я весьма поднаторел в этом вопросе.
С первым, черным пушистым толстяком с живыми и умными глазами, я, надо признать, лопухнулся по полной. С другой стороны, откуда мужику, в одиночку растящему одиннадцатилетнюю дочь, знать такие тонкости? За давностью лет как-то уже и забылось, как меня самого родители оберегали от смерти питомцев. Потому-то я сдуру, честно и искренне, попытался объяснить Леське, что хомячки долго не живут в принципе. Кончилось тем, что на руках у меня оказалась ревущая в голос дочка, а сам я неуверенно мямлил, что «все хомячки попадают в рай», безбожно перевирая цитату из старого английского мультфильма про собак.
Второго питомца, купленного для утешения дочери и скоропостижно скончавшегося через девять дней, мне удалось подменить похожим хомяком, в спешном порядке приобретенным в ближайшем зоомагазине. Вообще-то я был почти уверен, что Леська подмену заметит. У детей, в особенности у девочек, на такие вещи нюх – они ложь за версту чуют. Я даже заранее заготовил небольшое, шитое белыми нитками оправдание, которое, при определенной удаче, должно было сойти за правду. Еще одна детская особенность – они верят в то, во что хотят верить. Однако обошлось. Операция прошла успешно. В лучших традициях скольких-то там друзей Оушена. Дочка игралась и сюсюкалась с новым любимцем, не подозревая, что он уже не просто новый, а новый-новый. Этот хомяк протянул неделю – и на том спасибо. Следующего хватило только на три дня. И вот, наконец, пятый, практически юбилейный хомяк, сдох через десять дней, когда я практически уверовал в окончание хомячкового мора.
В зоомагазине мы с продавцом поглядывали друг на друга с подозрением. В надежде уличить меня в скармливании маленьких пушистиков питону или еще какой пресмыкающейся гадине, продавец уже несколько раз настойчиво рекомендовал мне белых мышей, по двадцать рублей за штуку. Я же, в свою очередь, с возрастающим интересом смотрел в сторону «Книги жалоб и предложений» – ну не могут хомяки дохнуть с такой завидной регулярностью! Как говорится, один раз – случайность, два – совпадение, а три, извините меня, – закономерность! Пять – это уже конвейер какой-то.
Размышляя таким образом, я сходил на кухню за пластиковым пакетом. Используя его как перчатку, с омерзением подхватил трупик хомяка и скоренько замотал пакет скотчем. Что ни говорите, а есть в дохлых грызунах нечто особо отвратительное. Возможно, в этот момент во мне говорит кровь средневековых предков, с крайней серьезностью относившихся к такому слову, как «чума», но тут уж ничего не могу с собой поделать.
Я знаю, о чем вы сейчас думаете. Казалось бы, если уж хомяки так показательно не приживаются – ну брось ты это занятие! Но…
Каким-то непостижимым образом эти куски меха с ножками положительно влияли на Олеськино здоровье. С того самого дня, когда я принес домой круглый аквариум, по которому испуганно бегал самый первый хомяк, моя девочка буквально расцвела. И даже не говорите мне о положительном влиянии домашних питомцев на детей. Когда у девочки с гепатитом В + С вдруг ни с того ни с сего появляется вполне себе здоровый румянец, просыпается не менее здоровый аппетит, это дорогого стоит! Да что там! Даже врачи констатировали общее улучшение состояния, а в Леськином случае каждое улучшение, возможно, означало дополнительные месяцы жизни…
Вероятно, все это не более чем попытки ухватиться за соломинку… хотя кого я обманываю? Да, я действительно хватаюсь за каждую соломинку. Когда нет опоры прочнее, сойдет и такая. Все ж не за воздух. И ведь знаю, сам все прекрасно знаю, – литеры В + С рядом со словом «гепатит», хроническое течение, означают смертный приговор. Отсроченный лет на пятнадцать – двадцать, но неизбежный и мучительный. Кому сказать, что я, взрослый, до мозга костей материалист, первый год бегал в церковь свечки ставить – не поверят! Если, конечно, этот кто-то не такой же отчаявшийся родитель.
Мы с дочерью не только объездили всех возможных врачей, но даже обошли местных «целительниц» и «белых магов». Правда, по большей части, стоило им узнать, что их клиент сотрудник прокуратуры, как тут же следовал вполне закономерный ответ: простите, ничем вам помочь не можем. Лишь одна седая узкоглазая бабулька, в газетном объявлении проходящая как «потомок бурятских шаманов», взялась посмотреть Леську. Долго щупала костлявыми морщинистыми пальцами воздух вокруг ее головы, шептала что-то на своем тарабарском, а в итоге расплакалась и сказала, что болезнь «слишком сильная». Не знаю, может я опять себя обманываю, но после визита к ней Леська почти неделю нормально кушала и вообще вела себя как полноценный здоровый ребенок. Денег, что характерно, «шаманка» с нас не взяла. Но и в повторном сеансе отказала. Сказала, мол, смиритесь.
Смириться с тем, что обстоятельства сильнее тебя и ничего – ничегошеньки – нельзя сделать, это очень непросто. А когда речь идет о жизни собственного ребенка, так и вовсе невозможно. Именно поэтому спустя два года я все еще продолжал таскать Олесю по больницам, магам-шарлатанам, врачам-гомеопатам. Пусть хоть видимость действия – лишь бы не сидеть сложа руки, не признавать поражения. Иначе лучше сразу в петлю. Потому-то я так зацепился за этих хомяков. Играя с питомцем, дочка становилась другим человеком! Впервые за последние года три я слышал, как она смеется! Смеется, понимаете?!
Вообще-то, первый хомяк подвернулся совершенно случайно. Будучи в другом конце города, я искал аптеку, продающую очередное гомеопатическое чудо-средство, а забрел в зоомагазин. Как объяснила обаятельная девочка-продавец, помещение они заняли буквально на днях, а вывеску сменить еще не успели. Крохотное, отпечатанное на принтере объявление на дверях я проигнорировал. На вопрос, куда переехала аптека, девочка лишь пожала плечами и ответила, что не знает. И тут же, без перехода, спросила:
– У вас дети есть?
– Что, простите? – не понял я.
– Кольцо, – девчонка указала глазами на мою руку. – У вас с женой есть дети?
– Ах, это… Да, есть. Девочка. Одиннадцать лет.
Лихорадочно раздумывая, где мне теперь искать переехавшую аптеку, я отвечал односложно и рассеянно. Да и, честно говоря, объяснять случайной незнакомой девушке, что кольцо это – память о покойной супруге, совершенно не хотелось.
– А животных вы дома держите?
Копаясь в меню мобильного в поисках номера гомеопата, втюхавшего мне адрес не существующей ныне аптеки, я на автомате помотал головой. К своим одиннадцати годам через Леськины руки прошли лишь рыбки гуппи, впоследствии умершие от голода, когда мы в погоне за исцелением на две недели уехали на Алтай. Как-то не складывалось у нас с питомцами.
– Зря. У ребенка должен быть домашний любимец.
Оторвавшись от телефона, я раздраженно зыркнул на назойливую продавщицу и довольно резко спросил:
– Девушка, что вам от меня надо?!
Вообще-то, даже излишне резко. Однако девчонка нисколько не обиделась.
– Купите зверька? – она улыбнулась мне открыто и искренне, так, что все мое раздражение моментально ушло, подобно воде в ванной, из которой выдернули пробку.
– Зверька? – не улыбнуться ей в ответ было решительно невозможно.
– Да. У нас даже шиншиллы есть.
– Ну, шиншилла – это, пожалуй, перебор…
– Крыску возьмите! Только парой… Они по одиночке грустят сильно.
– Не думаю, что моя Леся будет в восторге от… эммм… крыски.
– Тогда свинку! Или хомячка!
– Вообще-то она у меня уже довольно взрослая… – все еще пытался сопротивляться я. Выходило вяло и невнятно.
– Одиннадцать лет – это еще не взрослая! – авторитетно заявила продавщица. – И потом, девочки в любом возрасте любят пушистиков! Моя мама кролика держит, ангорского! А ей, между прочим, пятьдесят три!
И тогда словно что-то в мозгу у меня щелкнуло. Какого черта? Возьму!
– А давайте! – по-гусарски лихо ответил я.
– Кролика?! – с надеждой спросила продавщица.
– Не… Хомячка давайте. Но только чтобы самого пушистого!
Словно только того и ждала, девушка нырнула за прилавок. Вернулась она уже с непоседливым черным комком шерсти, старательно пытающимся выбраться из ее узких ладошек.
– Вот, держите! Вы его так понесете, или вам его в коробочку положить?
Черный хомяк недовольно глядел на меня сквозь решетку из тонких пальцев. Судя по его физиономии, он явно точил на меня зуб. Видимо, уже тогда понимал, что ничего хорошего из нашего знакомства не выйдет.
– Простите, а у вас клетка какая-нибудь…
– Ой, клетки нам только на следующей неделе завезут! – перебив меня, радостно защебетала девочка. – А вообще, вы лучше аквариум возьмите, это гораздо лучше! И видно, и не сбежит, и доставать удобнее!
Вот так и получилось, что при выходе из магазина у меня в руках обнаружился пакет, забитый кормом для грызунов, а также круглый аквариум на десять литров, в котором уже беззастенчиво гадил первый питомец моей дочери. И только сгружая покупки на пассажирское сиденье своего старенького «Патриота», я вдруг осознал, как же ловко мне всучили бесполезную мохнатую крысу.
– Теряешь хватку, Вадим Андреевич, – сказал я своему отражению в зеркале заднего вида.
Усталое небритое отражение не ответило, но всем своим усталым и небритым видом дало понять, что полностью со мной согласно. Однако дома, глядя на радостно пищащую Леську, ни на секунду не отходящую от аквариума, в голову ко мне забралась совсем другая мысль: пусть даже меня развели, как последнего лоха, плевать! Это того стоило. И если бы я знал, какие проблемы это принесет мне в будущем…
…все равно это того стоило.
***
Звонок от Лизы застал меня на полпути к мусоропроводу. Ощущая себя незадачливым преступником, застигнутым в пикантный момент избавления от тела, я заметался, пытаясь вынуть мобильный из чехла, действуя всего одной рукой. Пришлось, борясь с отвращением, засунуть пакет под мышку.
Вообще-то Лиза пришлась как нельзя кстати. Отчего-то мне казалось, что продавец из зоомагазина скорее умрет, чем продаст мне, извергу, хотя бы еще одного хомяка. А Лизе – продаст. Да не просто продаст, а еще ленточкой перевяжет да поможет до дому донести. Потому что невозможно отказать этим глазам и этой детской доверчивости, с которой они на тебя смотрят. Ну, и этим ногам, само собой…
– Так, цыц там! – прерывая поток бесконечных «вадюнчиков», скомандовал я. – Слушай, ты прямо очень удачно позвонила. Нужно, чтобы ты кое-что сделала...
Будучи в курсе «хомячьей проблемы», Лиза все поняла с полуслова. Я не видел ее, но точно знал – она кивает в такт моим словам.
– А ты подумал, как я буду цвет подбирать? Это эскимосы отличают сто оттенков снега, но я-то не эскимос!
– При чем здесь эскимосы? – опешил я.
Лиза тяжело вздохнула. Готов спорить на что угодно, в этот момент она закатила глаза в потолок, в духе «ох-уж-эти-мужчины!».
– Ну, я как-то не умею различать сто оттенков хомячков, чтобы подобрать тебе нужного!
– Будем надеяться, что Леська тоже не эскимос… – восхищение по поводу женской логики пришлось оставить при себе. – В принципе, после такого количества хомяков можно заявлять об этом авторитетно. Иначе бы уже давно обнаружила подмену. Только все же смотри, чтобы хоть отдаленно был похож, ладно?
– Не волнуйся, лапушка! – пропел из трубки Лизин голос. – Все будет в лучшем виде!
Уже тогда мне следовало догадаться, что наши с ней «лучшие виды» слегка отличаются друг от друга.
Продолжение следует.
Это новость от журнала ММ «Машины и механизмы». Не знаете такого? Приглашаем прямо сейчас познакомиться с этим удивительным журналом.