С широко закрытыми глазами: чем занят мозг во время сна

— Сон необходим всем, у кого есть нервная система, и с каждым годом появляется все больше теорий о том, почему мы не можем без него обойтись. Каков же консенсус на сегодняшний день — для чего вообще мы спим?

— Если говорить в общих чертах — то, конечно, для отдыха и восстановления организма. В течение дня мы учимся, работаем, сталкиваемся с различными умственными и физическими нагрузками, и сон помогает нам "перезагрузиться", заново откалибровать все процессы. Сегодня уже достоверно изучено, что во время сна мы не просто отдыхаем: этот период необходим для регуляции сердечно-сосудистой, эндокринной, иммунной систем. Во сне снижается частота сердцебиения и артериальное давление, повышается выработка гормона роста соматотропина и снижается уровень гормона стресса кортизола, активируется выработка белков, регулирующих иммунный ответ.

Сон — необходимая профилактика нейродегенеративных заболеваний. Даже одна бессонная ночь приводит к ускорению накопления в мозге бета-амилоида — белка, играющего важную роль в патогенезе болезни Альцгеймера. Во сне же возрастает активность так называемой глимфатической системы, которая очищает мозг в том числе и от бета-амилоида. Также происходит консолидация памяти — закрепление полученной информации.

Словом, сон — это не пассивное состояние, а активная фаза «технического обслуживания» организма.

— Недосып, бесспорно, вреден. Однако есть сведения, указывающие на пользу депривации сна при борьбе с депрессией — это позволяет уменьшить ее симптомы. Действительно ли можно использовать такой способ?

— Такие наблюдения и правда были еще около 50 лет назад. Пациенты с депрессивными расстройствами чувствовали временное улучшение после лишения сна. Однако дальнейшие исследования показали, что такое улучшение встречается далеко не у всех пациентов. Более того, у некоторых пациентов депривация сна могла даже усугубить течение депрессии.

Есть основания полагать, что депривация может быть эффективна при эндогенной депрессии — той, которая возникает без значимых жизненных потрясений. Но из-за недостаточной изученности и неоднозначных результатов на практике такой метод применяется редко. Более того, мы, сомнологи, более внимательно наблюдаем за пациентами, у которых есть и депрессия, и расстройство сна — нарушение сна может быть фактором, не только усугубляющим депрессию, но и в принципе провоцирующим ее.

— А что насчет полифазного сна? Действительно ли более эффективно спать не один раз в день, а несколько, но в течение небольших промежутков времени?

— Скажем так: исследования, которые велись в этом направлении, показали, что значимого вреда такой режим организму не наносил. Но важно понимать, что там речь шла об относительно непродолжительном наблюдении — до пары месяцев. Поэтому нельзя однозначно говорить об эффективности или безопасности полифазного сна в долгосрочной перспективе.

На определенный срок адаптироваться к такому режиму можно, другой вопрос, что он мало кому подойдет. У большинства людей ритм жизни связан с графиком работы, и далеко не каждому удастся пару раз поспать на рабочем месте.

— Вы занимались изучением синдрома взрывающейся головы. Что это такое?

— Синдром взрывающейся головы — это заболевание из спектра парасомнии, ненормальных явлений во время сна или во время перехода от бодрствования ко сну. Это ощущение взрыва, удара, проведения электрического тока в голове, по телу, непосредственно в процессе засыпания. Это состояние достаточно безобидное, но пациенты, конечно, очень пугаются, когда впервые ощущают такие симптомы. Они переживают, что у них случился инсульт.

Чаще всего синдром взрывающейся головы встречается после стресса, перенапряжения, поэтому наличие эмоциональных нарушений считается фактором риска развития такой редкой формы парасомний. Сегодня это состояние достаточно эффективно лечится медикаментозно.

— Какие еще есть редкие нарушения сна?

— Есть, например, редкие формы снохождения. Синдром ночной еды, когда пациент во сне встает и принимает пищу, а наутро ничего не помнит. Сексомния, когда пациенты имитируют половой акт или могут вступить в него. Это одна из самых серьезных форм парасомний, поскольку несет юридические аспекты. Во время приступа сексомнии больной может не выбрать, с кем вступить в контакт, поэтому при этой форме парасомний выше риски конфликтов, чем при других расстройствах.

Еще существует фатальная семейная бессонница. Это редкая наследственная форма болезни, сегодня известно всего несколько десятков случаев. Оно начинается с нарушения сна, затем приводит к полному отсутствию сна, а в конечном итоге, к сожалению, заканчивается летально. Найти способ вылечить фатальную семейную бессонницу пока не удалось.

— Сегодня много внимания уделяется генетическим предпосылкам развития тех или иных заболеваний. Коснулась ли эта тенденция сомнологии?

— Конечно. Генетическая предрасположенность к нарушениям сна уже доказана, в частности, та же бессонница часто передается по наследству. Достаточно изучены и генетические основы циркадных ритмов. Быть "совой" или "жаворонком" — вопрос не привычки, а генетических вариаций. У "сов" циркадный цикл чуть длиннее 24 часов, а у "жаворонков" — короче, поэтому "жаворонки" легче просыпаются рано утром, а "совы" предпочли бы ложиться позже.

Тут, впрочем, важно разделять хронотип и сознательное откладывание засыпания. Часто тот, кто считает себя "совой", на самом деле просто отвлекается вечером на соблазны вроде сериалов и игр, и не ложится спать вовремя.

— Если нельзя повлиять на хронотип, почему же мы можем адаптироваться к смене часовых поясов?

—За эти процессы отвечают разные механизмы. После смены часового пояса организм, действительно, в течение нескольких дней адаптируется к новому ритму. Наши "внутренние часы" могут подстраиваться под внешние условия, главным образом под воздействием света. Свет служит основным ориентиром, который помогает организму синхронизировать циркадные ритмы с новым временем.

Но при этом сам хронотип остается неизменным — он заложен генетически. Если человек по своей природе «сова», он и в новом часовом поясе будет тяготеть к более поздним часам активности, а «жаворонок», наоборот, к ранним. Адаптация к смене времени — это просто временная перестройка, которая позволяет организму синхронизироваться с внешними условиями, но не меняет его природных склонностей.

— Если влияние генетических факторов на особенности нашего сна так сильно, можно ли использовать для лечения расстройств сна редактирование генома?

— Теоретически — да. Пока что конкретных подходов не разработано, но генетические предпосылки расстройств сна и способы их скорректировать продолжают изучаться, поэтому не исключено, что в будущем можно будет лечить наследственные нарушения и таким образом.

— А какие методы используются для лечения расстройств сна сегодня в отделении медицины сна?

— Один из ключевых методов — когнитивно-поведенческая терапия инсомнии, или КПТ-И. Это нелекарственный способ, который помогает примерно 60% пациентов наладить сон без применения медикаментов. Чтобы сделать лечение доступнее, мы разработали специальную цифровую платформу. С ее помощью пациенты могут проходить терапию дистанционно — они вносят данные о своем сне в мобильное приложение, а врачи отслеживают динамику и при необходимости корректируют процесс. По результатам программы, большая часть участников начинают спать спокойно без таблеток.

Кроме того, мы применяем транскраниальную магнитную стимуляцию — это метод, который помогает нормализовать работу мозга при инсомнии. А для пациентов с синдромом беспокойных ног используем пневматическую компрессию и трансвертебральную микрополяризацию. Все это позволяет нам подбирать наиболее эффективные решения для каждого случая.

— Ведутся ли сейчас в отделении медицины сна какие-то исследования?

— Разумеется. Одно из главных направлений — изучение хронической бессонницы и поиск лучших способов ее лечения. Например, мы сравниваем эффективность когнитивно-поведенческой терапии и снотворных препаратов. Уже удалось выяснить, что КПТ-И не только помогает большему числу пациентов, но и дает более устойчивый результат в долгосрочной перспективе.

Ещё мы исследуем связь сна с болезнью Альцгеймера, пытаясь понять, как именно нарушения сна могут влиять на развитие нейродегенеративных заболеваний, и можно ли через улучшение сна снизить эти риски.

Кроме того, мы изучаем различные нарушения движений во сне, такие как синдром беспокойных ног, и ищем персонализированные подходы к их лечению. В общем, наша цель — не только помогать пациентам здесь и сейчас, но и находить новые пути решения проблем со сном, чтобы в будущем справляться с ними проще и эффективнее.

Фото: ru.freepik.com