Кем были первые отечественные политэкономы?
Адам Смит. thebrooklyninstitute.com
Первым российским экономистом, издавшим на русском языке первое оригинальное экономическое исследование, считается декабрист Николай Тургенев (1789–1871), чей «Опыт теории налогов» был весьма популярен как среди читающей публики, так и при дворе императора Александра I. Трактат выдержал два издания (1818, 1819) и даже попал на страницы пушкинского «Онегина» («Одну Россию в мире видя, / Преследуя свой идеал, / Хромой Тургенев им внимал / И, плети рабства ненавидя, / Предвидел в сей толпе дворян / Освободителей крестьян»). Однако после восстания декабристов на исходе 1825 года первый русский экономический трактат был изъят из продажи, запрещен к хранению и распространению. Сам Тургенев успел покинуть Россию за год до событий на Сенатской площади, поэтому был осужден заочно и мог продолжать свои экономические исследования и публично полемизировать с российским правительством на страницах европейских газет. Однако, если заглянуть еще подальше вглубь веков, то мы увидим, что у русской экономической науки были не только «отцы», но и «деды», причем эти «деды» учились в Шотландии, у самого основателя политэкономии Адама Смита (1723–1790), первый русский перевод «Богатства народов» которого выйдет в Петербурге как раз в 1804 году.
БРИТАНСКИЙ СТАНДАРТ
Про «отца политэкономии» Адама Смита существует старая шутка. Известно, что за всю жизнь (если не считать скомпилированную после смерти экономиста из обрывков статей и выступлений книгу «Опыты по философским вопросам», ведь за несколько недель до смерти Адам Смит уничтожил весь свой архив) выдающийся шотландский ученый написал только две книги: «Теория нравственных чувств» и «Исследование о природе и причинах богатства народов». «Если первая учит нас тому, как построить всеобщее благополучие, основываясь на бескорыстии, то вторая учит нас тому, как построить всеобщее благополучие, основываясь на корысти». Стоит отметить, что сам Адам Смит высоко ценил именно свою этическую работу, а к своим экономическим изысканиям относился с некоторой прохладой, хотя его первая книга «не пережила XVIII век», а вторую до сих пор читают с красным карандашом по всему миру. «Теория нравственных чувств» вышла в Лондоне весной 1759 года и заложила основы популярности Адама Смита как философа. После этого «затворник» становится известным не только в Шотландии, но и на всей территории Великобритании. Если в 1748 году Смит обрел популярность в Эдинбурге благодаря своим публичным лекциям по литературе и риторике, то в 1751 году Смит уже был приглашен на официальную должность в университет города Глазго – сначала на кафедру логики, а потом на кафедру нравственной философии, которой он будет руководить на протяжении 13 лет, вплоть до 1764 года, когда в качестве воспитателя герцога Баклю Адам Смит отбыл во Францию «для ознакомления с механизмами функционирования тамошней экономики», а также приятных вечерних бесед с Вольтером, Дидро, Тюрго, Гельвецием, Гольбахом и прочими представителями французского Просвещения! Именно в Глазго Смиту предстоит провести несколько лет в компании двух русских студентов.
Карта Глазго, 1776 г. nationalgalleries.org
Летом 1761 года философ наконец-то решается совершить свою первую поездку в Лондон – «прощупать» тамошнее интеллектуальное сообщество и «отследить» реакцию на свои философские идеи. На одном из дружеских приемов (на вечере у лорда Мэнсфилда) к Адаму Смиту подходит «молодой человек», оказавшийся посланником России Александром Голицыным (Смиту на тот момент 38 лет, Голицыну – 36 лет). Протеже фаворита императрицы Елизаветы Петровны Ивана Шувалова находится в Лондоне уже семь лет. И несмотря на то, что Семилетняя война (1756–1763), в ходе которой Россия и Великобритания оказались по разные стороны фронта (Англия поставляет оружие Пруссии, а дочь Петра Великого воюет с королем Фридрихом II), уважительные дипломатические контакты между Лондоном и Петербургом сохраняются. Совсем недавно (9 октября 1760 года) русская армия взяла Берлин, что стало большим символическим потрясением для всей Европы. Война клонится к логическому концу, и «кабинет Шувалова» намеревается снова встать на путь реформ и просвещенного правления, для чего и посылает одаренных молодых людей в различные европейские университеты.
Выбирая Глазго, Голицын рассчитывал найти оптимальное соотношение «цены и качества», ведь шотландский «вуз» намного дешевле Оксфорда или Кембриджа. К тому же Глазго и «лично мистера Смита» рекомендовал русскому посланнику сам Дэвид Юм (1711–1776), который на тот момент являлся, наверное, ведущим и английским, и шотландским интеллектуалом! Смит заверяет Голицына, что «молодые русские люди» смогут получить в Глазго «неплохое образование», хотя и признается, что «знает о России еще меньше, чем об американских индейцах». Через неделю Смит отбывает обратно в Шотландию и берет с собой двух «новеньких», коих сосватал ему посланник Петербурга. Уже через две недели Смит докладывает Совету университета, что вернулся из Лондона и привез с собой «двух русских студентов»: мистера Саймона, 23 лет от роду, и мистера Джона, 25 лет от роду. Юноши находятся на британской земле лишь четыре месяца и пока плохо говорят по-английски, но их латынь весьма сносна! Бэкграунд у русских тоже имеется – к Смиту поступили не «недоросли», а специально отобранные и прошедшие через несколько «фильтров» молодые люди. Оба обучались в недавно основанном Московском университете (1755 год). И оба были посланы в Англию для «изучения права, нравственной и натуральной философии, языков и математики». Правда, содержание от российского правительства двум «парубкам» положено весьма скромное – около 80 фунтов в год. С началом нового учебного 1761/62 года им пришлось тяжело, ведь около 25 фунтов надо было заплатить за съемное жилье (за год вперед), а еще 20 фунтов надо было заплатить за обучение. Посылая студентов МГУ в Глазго, Голицын, видимо, собирался «сэкономить казенные средства», так как обучение в Кембридже или Оксфорде обошлось бы порядка 120–130 фунтов в год. Однако промышленная революция дотянулась и до Шотландии. Дешевизна жизни в Глазго быстро уходила в прошлое, и будущие российские интеллектуалы довольно скоро залезли в большие долги.
МИСТЕР САЙМОН И МИСТЕР ДЖОН
Осенью 1761 года два российских студента приступили к обучению в университете Глазго. Кем же были те, кто приехать учиться у Адама Смита математике, праву и нравственной философии? Мистер Саймон – это Семен Ефимов сын Десницкий, уроженец черниговского Нежина, города, который еще не прославился в российском интеллектуальном поле ни Николаем Гоголем, ни знаменитым Лицеем, открытым здесь по завещанию князя Ильи Безбородко в 1820 году. Происхождение Десницкого скрыто туманом времени, он «либо из мещан, либо из духовного сословия, либо из казацкой семьи». Даже точный год его рождения неизвестен, ориентировочным считается 1740 год. Зачатки образования Десницкий получил в семинарии Троицкой Лавры, потом учился в отделении для разночинцев в гимназии при Московском университете, а потом в 1759 году был принят в студенты и самого Императорского Московского университета. Но отучиться Семен Десницкий успел только один учебный год и уже в 1760 году был отобран для заморской командировки, перевезен в Петербург, а затем в Лондон. Под присмотром Смита Десницкий изучал историю, математику, химию и юриспруденцию. Его характеризовали как горячую и увлекающуюся натуру. В Англии он успел даже несколько раз влюбиться. Будучи поклонником изящной словесности, мистер Саймон даже взялся переводить «Гамлета» на русский язык.
Мистер Джон – это Иван Андреев сын Третьяков, поповский сын из Твери, 1735 года рождения. Начальное образование Третьяков получил в Тверской духовной семинарии, после окончания которой поступил в МГУ, где не только учился, но и работал корректором при университетской типографии. Вместе с Семеном Десницким в 1760 году был отобран для учебы в Великобритании и через Петербург отправлен в Англию, а затем «сдан на поруки» Адаму Смиту, под кураторством которого изучал юридические науки, медицину, математику, химию. Обоим студентам из России Адам Смит читал курс нравственной философии, в которую будущий «отец политэкономии» уже начинал вплетать мысли, нашедшие потом отражение в «Богатстве народов». В частности, о решающей роли разделения труда для экономического процветания. Третьяков был полной противоположностью своему «собрату» – он был молчалив, застенчив, тяжеловесен и нетороплив, обществу женщин и коллег предпочитал общество книг. Шотландский климат был ему противопоказан, простуда следовала за простудой, начались боли в груди и кровохарканье. Но в будущем Третьяков до последнего не хотел оставлять туманный Альбион.
Не успели два светлых отрока начать свое высшее образование, как возникли проблемы. Во-первых, с Родины стали приходить тревожные новости. В начале января 1762 года умерла императрица Елизавета Петровна. Новый император Петр III вел себя непредсказуемо – он заключил союз с Фридрихом II, обесценил все итоги Семилетней войны и начал готовить совместный с пруссаками поход на Данию. Внешняя политика России перевернулась с ног на голову. Несмотря на то что Берлин был союзником Лондона, британские газеты стали поливать нового русского царя отборными помоями. Во-вторых, в феврале 1762 года заболел Третьяков, которому пришлось на два месяца лечь в постель и мучиться тяжелым кашлем. Ему стало легче только с приходом весны. В-третьих, у русских студентов катастрофически быстро заканчивалось и без того скудное содержание. Не было средств даже на вызов врача для Третьякова. Очередного денежного перевода из Петербурга ждали весной. Но он так и не пришел. Не пришли деньги и летом. Вместо этого пришли новости о «революции» в России – супруга императора Петра III Екатерина свергла своего мужа, взяла власть в свои руки и перевернула русскую политику обратно с головы на ноги.
«Куратор русского просвещения» Иван Шувалов, инициировавший поездку русских студентов за границу, оказался в опале и был отрешен от государственных дел. Долги Третьякова и Десницкого росли, они оказались фактически брошенными на чужбине. В Петербурге творились такие дела, что в России уже никому не было дела до двух «шотландских студентов». В определенный момент было принято решение обратиться за помощью лично к Адаму Смиту, который на этот момент уже занимал должность вице-ректора университета Глазго. Смит тут же пообещал «выбить материальную помощь». Через десять дней – 11 августа 1762 года – вышло постановление Совета университета: «Совет университета рассмотрел положение, в котором находятся два русских джентльмена… Будучи информирован, что, вероятно, по причине осложнений, переживаемых российским правительством, они в течение некоторого времени не получают переводы, которые они имеют основание ожидать из России, совет единогласно решил, что университету надлежит выдать ссуду этим двум джентльменам до поступления их переводов». Саймон и Джон получили оба по 20 фунтов, сумму небольшую, но достаточную, чтобы протянуть 3–4 месяца. Смиту и еще двум профессорам было поручено, в случае необходимости, выдать русским студентам дополнительную помощь. Однако уже 27 октября Петербург вспомнил о Третьякове и Десницком, и они вернули 40 фунтов в казну университета. В свою вторую шотландскую осень Смит и его русские ученики сблизились. Десницкий и Третьяков уже стали читать «господина Гоба» и «господина Гюма» (Гоббса и Юма), а Смит приглашал их к себе домой и угощал потрохами под луковым соусом. Один раз Десницкий даже добрался до кухни и приготовил галушки. Можно сказать, что Смит заботился о своих подопечных, ибо понимал, как тяжело быть иностранцем на чужбине, ведь он сам был шотландцем в Англии. Шотландия и Англия объединились в одно королевство совсем недавно, в 1707 году. Даже языковые отличия были столь сильны, что англичане и шотландцы понимали друг друга с трудом. В 1740 году Смит покинул Глазго и отправился в Оксфорд, в котором провел шесть лет. На этот отрезок времени пришлось очередное якобитское восстание: в 1745 году «молодой претендент» на трон Карл Эдвард Стюарт (считавший себя «королем Карлом III»), внук последнего короля-католика Якова II Стюарта, известный также под прозвищем «красавчик Чарли», высадился со своим отрядом в Шотландии, отвоевал Глазго и Эдинбург и двинулся на Лондон, разбивая по пути английские войска. В Лондоне случилась паника, в Оксфорде – взрыв антишотландских настроений. Адама Смита травили, оскорбляли, мешали работать. Один раз его квартира была взломана, а на его книгах кто-то написал «проклятый шотландский виг». Несмотря на то что восстание захлебнулось и претендент на трон бежал, Смит не смог долго выносить царившую в Оксфорде атмосферу ненависти и в 1746 году покинул университетский городок и вернулся к матери в Шотландию.
КУЛЬТУРНЫЙ ШОК
Сложно себе представить культурный шок, который пережили молодые люди из Нежина и Твери в Шотландии. Оба оказались не просто за границей, а в центре циклона под названием «промышленная революция», к тому же в «золотом веке» шотландского просвещения, когда одновременно интеллектуальным трудом занимались Адам Смит, Дэвид Юм, Адам Фергюсон и другие. Джеймс Ватт изобретал свою «паровую машину», пытаясь умножить количество лошадиных сил в цилиндре, а один из «отцов баллистики» профессор Андерсон не просто трудился над изобретением пушки, в которой отдача гасилась сжатым воздухом, а еще и грязно ругался с Семеном Десницким, пытаясь запретить тому петь в университетском хоре, хотя у уроженца Черниговщины был отличный слух. В итоге профессор и студент наговорили друг другу гадостей, и Десницкому пришлось публично извиняться.
Другой шок русские студенты могли испытать от широты свободы высказываний. Приехав из страны, где только пять лет назад был основан первый университет, на них как ушат холодной воды вылился желчный критицизм Адама Смита. Смит бичевал все – церковь, правительство, крупных землевладельцев, ввозные пошлины, ремесленные цеха, рабство и крепостное право. Причем делал это «стильно, модно, молодежно», ведь не стоит забывать, что имя Адам Смит себе сделал на чтении публичных лекций. К тому же годы учебы в Оксфорде, где лекции были скучные, нудные, пустые и во многом формальные, отложили отпечаток на его манере доносить информацию людям. В «Богатстве народов» Смит критикует тогдашнее образование: «Для человека, одаренного здравым умом, должно быть делом тягостным сознавать, что лекции, которые он читает студентам, суть чистый вздор… Должно быть, также крайне неприятно видеть, что большая часть слушателей не посещает лекции или слушает их с несомненным выражением неодобрения, насмешки или пренебрежения».
К сожалению, третий учебный год русских студентов в Шотландии оказался для Адама Смита последним. Его начинает увлекать политэкономия, в 1763 году он делает первые наброски для будущего «Богатства» народов, а в феврале 1764 года оставляет кафедру и отправляется в трехлетнее путешествие по Франции в качестве воспитателя при молодом герцоге Баклю. Десницкий и Третьяков остаются в Глазго одни. Им предстоит завершать образование самостоятельно. В это время на родине (в 1765 году) начинается разбирательство о характере занятий, тратах и долгах Десницкого и Третьякова. В итоге им будет предписано срочно вернуться в Петербург, хотя процесс возвращения затянется еще на два года. Семен Десницкий в 1765 году защитится на степень магистра искусств, а в 1767 году ему будет присвоено звание доктора гражданского и церковного права (без защиты диссертации). Также новоиспеченному правоведу будет предложено остаться работать в Шотландии, в связи с чем ему даже будут дарованы «привилегии английского гражданства». Но молодой юрист решит вернуться в Россию и принять участие в юридических реформах, связанных с «Наказом» императрицы Екатерины II и созывом «протопарламента» в виде Уложенной комиссии (1767). Иван Третьяков в 1767 году защитил диссертацию на степень доктора права по теме «О вызове в суд». В этом же году и Десницкий и Третьяков возвращаются в Россию. Однако два новых российских доктора наук успели еще раз увидеться с Адамом Смитом, который в это время как раз вернулся из Франции в Англию и находился в Лондоне. Учитель собирался уехать к матери, отрешиться от мира и засесть за свой огромный политэкономический трактат, а его бывшие студенты держали путь в Петербург. Смит, Третьяков и Десницкий долго гуляли по Лондону, чье население уже превышало миллион человек. Говорили о торговле, о реформах, о созыве парламента в России и отмене крепостного права, о просвещении и о взглядах молодой российской императрицы. А потом пути учителя и его учеников разошлись.
ДЫМ ОТЕЧЕСТВА
После возвращения в Россию Третьяков и Десницкий были представлены Екатерине II, выдержали переэкзаменовку в Московском университете, прочли пробные лекции, и оба вскоре стали профессорами МГУ, то есть первыми русскими профессорами права. Шотландские долги двух «молодых повес» в итоге оплатил Сенат. В ходе разбирательства специальной комиссии, которая расследовала детали их учебы и долги, Третьяков был подвергнут дополнительному экзамену по математике, который не сдал. Однако благодаря заступничеству куратора Московского университета Ивана Шувалова провал не имел для Третьякова последствий, и разбирательство по долгам было прекращено. Третьяков получил право на преподавание и начал читать лекции по истории римского права, которую делил на три «формации»: царей, республики и империи. Карьера Третьякова была скоротечна. В 1768 году он становится экстраординарным, а в 1770-м – ординарным профессором Московского университета. Однако уже в 1776 году бывший ученик Адама Смита вынужден выйти в отставку по болезни. Иван Третьяков умер в мае этого же года в возрасте 40 лет. После него останутся три научные работы. Одна из них относится к правоведению – «Слово о римском правлении и разных переменах оного» (1769); вторая – к вопросам реформы системы образования – «Слово о происшествии и учреждении университетов в Европе на государственном иждивении» (1768). Если же мы смотрим на Ивана Третьякова именно как на ученика «отца политэкономии» Адама Смита, то нас больше всего интересует его третья работа – «Рассуждение о причинах изобилия и медлительного обогащения государства, как у древних, так и у нынешних народов» (1772). Здесь почти в каждой строчке проступают как шотландские конспекты, так и смитовский взгляд на экономику! Третьяков критикует крепостное право и одной из главных причин обогащения нации ставит «разделение труда и изобретение художеств». Впрочем, от себя он добавляет тезис о том, что у государства все же есть право на вмешательство в экономику. Это и не удивительно, ведь в год, когда «Богатство народов» выйдет в свет, Третьяков будет уже смертельно болен и не успеет прочитать фундаментальный труд своего учителя. Его могилу не будет охранять «ночной сторож».
Судьба второго ученика Адама Смита сложится чуть-чуть лучше. Семен Десницкий переживет однокурсника на десять лет, но все равно умрет раньше своего учителя – в 1789 году в возрасте 49 лет. Десницкий станет экстраординарным (1768) и ординарным (1773) профессором права, первым разработчиком русского права и заслужит репутацию «праотца русской юриспруденции». Из-под его пера выйдет множество научных статей и трактатов. Одно из его нововведений – чтение лекций на русском языке – вызовет ненависть немецкой профессуры, но одобрение императрицы – «в университете пристойнее читать лекции на русском языке, а особливо юриспруденцию». Как уже говорилось выше, Десницкий выступал как один из «экспертов» Уложенной комиссии, созванной Екатериной II для составления нового российского свода законов (эта задача будет осуществлена только Михаилом Сперанским в 1832 году в ходе царствования внука императрицы Николая I).
Портрет М. М. Сперанского, написанный Варнеком. wikipedia.org
Для екатерининского же «парламента» Десницкий пишет записку «Представление об учреждении законодательной, судительной и наказательной власти в Российской империи», то есть лоббирует магистральную для Просвещения идею разделения властей. Как истинный ученик Адама Смита, Десницкий был искренним сторонником защиты частной собственности. Всю экономическую историю мира он делил на четыре периода (в зависимости от приложения и количества затраченного труда): звероловческий/собирательный, скотоводческий, хлебопашеский и коммерческий. У каждого из периодов свой доминирующий тип собственности. Принцип «частной собственности» в полной мере соответствует только современному, коммерческому этапу. Поэтому Десницкий делает вывод, что богатство общества зависит от степени его цивилизованности. В целом Десницкий был сторонником конституционной монархии, но все его работы наполнены антифеодальным пафосом. Образцом для России он видел Великобританию, где уже в полной мере начинал развиваться капитализм и буржуазный тип общества! Однако в России до эпохи Великих реформ и освобождения крестьян от крепостной зависимости оставалось еще целое столетие… Смерть застала Семена Десницкого за переводом на русский язык «Теории нравственных чувств» Адама Смита.
Источники
Андрей Аникин – Адам Смит, 1968 год. Валентин Яковенко – Адам Смит, 1894 год.Это новость от журнала ММ «Машины и механизмы». Не знаете такого? Приглашаем прямо сейчас познакомиться с этим удивительным журналом.
