«ММ» продолжает цикл статей «Жертвы ради науки», в котором рассказывает о рискованных и даже трагических экспериментах исследователей из разных сфер. На очереди вирусологи и инфекционисты, работавшие над вакцинами и иногда испытывавшие, вопреки правилам, их на себе, коллегах и собственных детях. Несколько историй – о Луи Пастере, Джозефе Голдбергере и Хилари Копровски.
О вакцине от бешенства и репутации Луи Пастера
История о Пастере и вакцине от бешенства широко известна. Случись подобное сегодня, ученого бы точно засудили… В 1885 году он первым вылечил от бешенства человека – девятилетнего Йозефа Майстера, искусанного бешеным псом. Врачи в Эльзасе, не имея вакцины, ничем не могли помочь ребенку. Тогда, хватаясь за последнюю возможность, мать привезла его к знаменитому микробиологу в Париж, проделав путь в 500 км. Готовой вакцины для лечения людей у Пастера на тот момент тоже не было. Работа велась, но далеко от завершения. Ученый испытывал вакцину на животных, но на людях, до случая с юным Майстером, опытов не проводил. Риск был слишком велик, от успеха лечения зависела не только жизнь ребенка, но и будущее научной разработки. Понимая, что в случае отказа от лечения маленький пациент умрет в страшных муках, Пастер решился. 13 инъекций в течение 10 дней спасли жизнь мальчику и репутацию ученого. К концу 1886 года Пастер с помощниками привили 2682 зараженных бешенством пациента, в 98 % случаев лечение спасло людям жизнь.
Этим хеппи-эндом растиражированная история о создании вакцины от бешенства обычно завершается, в то время как у нее есть продолжение. Метод вакцинации, разработанный и описанный Пастером, пытались повторить коллеги из других европейских городов, но что-то шло не так – их пациенты часто погибали. Медицинские круги ополчились с критикой на именитого ученого. Последователям Пастера стоило больших трудов восстановить доброе имя своего учителя. Ведущую роль в этом сыграл русский микробиолог Николай Гамалея. 12 июня 1886 года в своей одесской квартире на Канатной, д. 14, он открыл вторую в мире Пастеровскую станцию, где уже через месяц начал успешно прививать больных. К осени 1887 года, находясь в постоянной переписке с Пастером, Гамалея проанализировал и усовершенствовал пастеровский метод приготовления вакцины и схему иммунизации. Со скепсисом медицинского сообщества в отношении своих трудов и работ своего учителя он боролся радикально – безвредность более активных препаратов проверял на самом себе. В результате ропот недоверия вокруг вакцины от бешенства вскоре сошел на нет, репутация Пастера в профессиональных кругах была восстановлена, а Россия постепенно превратилась в новый центр развития микробиологии и иммунологии.
О 4D начала XX века и борьбе с ними
Нет, конечно, речь пойдет не о тайнах других измерений. 4D – это the four Ds: dermatitis, dementia, diarrhea, death (англ.) – дерматит, деменция (слабоумие), диарея, смерть. В западной литературе так часто называют пеллагру (итал. pelle agra, шершавая кожа), или астурийскую лепру – заболевание, при котором к упомянутым выше 4D можно добавить воспаление языка, выпадение волос, потерю координации, параличи, отечность с инфарктами и инсультами.
Болезнь, приобретающая характер эпидемии в Европе и США на рубеже ХVIII–ХIХ веков, заставляла ученых настойчиво искать ее причины, способы лечения и профилактики, но все попытки оставались безуспешными – лекарства найти не удавалось. В начале XX века США посчитали, что проблему следует решать на государственном уровне, поскольку только в отдельно взятой Южной Каролине, по данным 1912 года, пеллагрой страдали 30 тыс. человек, а к 1916 году заболевание охватило свыше 100 тыс. жителей американского Юга. О вирусной или бактериальной природе пеллагры тогда заговорили вполне ожидаемо – врачи, очарованные успехами микробиологии, в любой распространенной болезни пытались обвинять неизвестные микробы. Генеральный хирург США Руперт Блу (Rupert Blue) поручил провести исследование в данной области военному врачу-эпидемиологу Джозефу Голдбергеру (Joseph Goldberger). Опыт «взаимоотношений» с инфекциями у Голдбергера был солидный – по долгу службы он занимался санэпиднадзором в среде прибывающих в страну мигрантов.
Между тем, Голдбергер был не только опытным эпидемиологом, но и наблюдательным человеком. Интересуясь ситуацией с заболеванием пеллагрой в приютах и психиатрических больницах, он не мог не заметить, что инфекция выкашивает не врачей и обсуживающий персонал, а только их подопечных. Эпидемиолог предположил, что причина болезни не в микробах, а в недостаточном и неполноценном питании. Идея предложенного им эксперимента может показаться странной людям, далеким от истории медицины. В 1916 году Голдбергер и 15 его коллег, среди которых была супруга ученого, в течение четырех недель подмешивали себе в пищу… кровь, выделения из носа, слюну и частички шелушащейся кожи больных пеллагрой. Никто из участников эксперимента не заболел, и весомый аргумент в пользу неинфекционной природы пеллагры, таким образом, был получен.
Свой «фактор PP» (от англ. pellagra-preventing – предотвращающий пеллагру) Голдбергер искал упорно. Экспериментируя с различными диетами и рационами, он подошел к решению проблемы максимально близко. Однако доказать, что заболевание является одним из видов авитаминоза и связано с недостатком в рационе никотиновой кислоты (теперь мы так ее и называем – витамин PP), ученые смогли лишь спустя восемь лет после смерти врача – в 1937-м.
Как получить вакцину и не войти в историю
В середине июня 1916 года в Нью-Йорке были запрещены массовые мероприятия и закрылись кинотеатры. Родителей призывали остаться с детьми дома, отказаться от посещения парков развлечений, пляжей, бассейнов. Бруклин официально объявил эпидемию полиомиелита, помещая на домашний карантин каждую семью, где выявлялся заболевший. Вблизи такого дома устанавливался плакат с призывом держаться подальше от его обитателей. Списки с именами и адресами заболевших публиковались в газетных сводках. Эпидемия 1916 года унесла жизни 6 тыс. американцев, 2 тыс. из них были жителями Нью-Йорка, подавляющее большинство – детьми до пяти лет. Более 21 тыс. перенесли заболевание, но многие из них остались парализованными. Государства по обе стороны Атлантики были шокированы итогами эпидемии, однако попытки получить вакцину увенчались успехом лишь к концу 40-х, после того как мир пережил две чудовищные мировые войны.
Над созданием вакцины против полиомиелита работало множество врачей. В 1948 году американский врач польского происхождения Хилари Копровски (Hilary Koprowski), получивший образование и докторскую степень в Варшавском университете, разработал и с успехом испытал первую в мире живую вакцину. И все же в историю как первооткрыватели полиовакцины вошли два других участника того научного состязания: Альберт Сэйбин (Albert Bruce Sabin) и Джонас Солк (Jonas Edward Salk), поскольку репутация Копровски была растоптана в ходе скандала.
Общественности стало известно, что свою живую вакцину он, якобы, испытывал на умственно отсталых детях округа Рокленд, штат Нью-Йорк. Администрация заведения, где они содержались, уговорила Копровски сделать их подопечным прививку, чтобы уберечь от полиомиелита, однако «поданная под другим соусом» история вызвала волну негатива в адрес ученого, разрушив его карьеру. И это при том, что на самом деле первые испытания своей вакцины Копровски провел на себе, своих помощниках и собственных детях! Скандал и загубленная репутация Копровски не остановили других ученых от аналогичных действий. Нет, умственно отсталых детей, конечно, никто из них к экспериментальной вакцинации не привлекал, но себя и своих родных – да. Американец Джонас Солк (Jonas Edward Salk) четырьмя годами позднее проверил свою вакцину на себе и троих своих сыновьях, а спустя еще два года русский врач Анатолий Смородинцев, работавший в СССР над вакциной вместе с Михаилом Чумаковым, после испытаний на себе дал вакцину в виде сиропа собственной внучке.
Это новость от журнала ММ «Машины и механизмы». Не знаете такого? Приглашаем прямо сейчас познакомиться с этим удивительным журналом.
