Отдам пришельца в хорошие руки

Когда Лариска ушла, она и Барсика прихватила.

– Это же мой кот! – попробовал возмутиться я.

Лариска лишь презрительно хмыкнула, покрепче ухватила поперек живота жирдяя Барсика и хлопнула дверью. Я еще услышал, как он мявкнул, потом только цок-цок каблучков по лестнице, и еще раз мяв.

В таких ситуациях мы, мужчины, обычно скорбим, перестаем опускать седушку унитаза и за три дня зарастаем щетиной по самые ноздри.

Я решил отступить от стереотипов, собрал разбросанные плечики, разодранный фотоальбом и помыл посуду. Прихватил томик Мюссе, сигареты, зажигалку с огоньками, подаренную Лариской, пошел в сквер и уселся на скамейку, намереваясь предаться меланхолии.

– Да, женщины, тут нет ошибки. Дана вам роковая власть, – сказал этот мужик, уселся рядом и выставил трехлитровую банку, на две трети полную опалесцирующей жидкостью.

Я скосил глаза и заложил пальцем Мюссе.

– Спасибо, я не пью, мне сейчас нельзя, очень вам признателен, но нет.

Мужчина закусил губу, помотал головой и потыкал пальцем в банку. Я нахмурился, ничего не понимая.

– Возьмите пришельца в хорошие руки, совершенно даром, – сказал он, тараща глаза и кивая на банку. Губы его при этом совершенно не шевелились.

– Какого еще такого пришельца?

Мужик продолжал пучить глаза.

– Очень хорошего пришельца. Гидроанизотропноморфного, – сказал он, по-прежнему не пользуясь губами. – Очень полезного.

– А он у вас мальчик или девочка? – брякнул я ни с того ни с сего.

Мужчина густо покраснел, вскочил и, раздраженно махнув рукой, скорым шагом удалился.

– Ох-ох-ошеньки! Пошли, что ли, домой, Барсик. – Я подхватил банку и чуть ее не выронил, когда банка спросила:

– А ты читал «Солярис»?

Дома я понюхал содержимое – пахло свежим озоном и разумным океаном. Мы, надо признать, все поголовно тупые, поэтому я опорожнил банку в аквариум, не обратив внимания, что уровень воды нисколько не увеличился, и даже не подумав о бедных гуппи. Рыбки тут же сбились в стайку в углу, ближе к барботеру и зашевелили губами, яростно о чем-то споря.

– Спокойной ночи, Барсик. И вы, рыбы, тоже.

– Ага, – это, по всей видимости, хором сказали гуппи.

Утром, едва я открыл дверь, как в квартиру вальяжно вошел Барсик и, первым делом, недоверчиво обнюхал мои тапки.

– Здрасьте вам, – сказал то ли я, то ли он.

Весь день мы разговаривали о важных вещах, часто спорили, даже рыбы, Барсик постоянно перебивал Барсика, глупый я в качестве аргументов пытался цитировать разные стихи, но мне постоянно затыкали рот, даже рыбы. На поверхности аквариума Солярис появлялись и исчезали разные образы, но чаще всего фотографии из нашего с Лариской альбома.

И я нисколько не удивился, когда под вечер в дверь раздался звонок.

– Барсик мне все рассказал, – сказала Лариска, нарочито хмурясь. – Возможно, ты не очень виноват.

Она кокетливо повела плечом и улыбнулась.

– Но, все равно, ты должен сильно извиниться.

– Извини, – сказал я. – Сильно.

– Довольно вам одной улыбки… – продекламировал кто-то из комнаты.

В аквариуме радостно плескались гуппи.

Иллюстрация: Mari Kopylova, dribbble.com