ОБМЕНЫШ

В колыбели лежал уродец с крупной головой, короткими кривыми ножками и хилыми ручками. В его мутных зрачках отражалось озабоченное лицо Кристи.

– Коли ты выпускница знахарской академии, то скажи, что с моим Юргисом, – попросила крестьянка.

– А сколько месяцев от роду?

– Два года ему. Не сидит, не говорит, с боку на бок сам не повернется.

– А другие дочки-сыночки есть? – робко спросила Кристя, оглядываясь в полутемной избе.

– Всех бог прибрал. Я щедро заплачу, коли поможешь.

Кристи взяла ребенка и чуть не уронила, такой он был тяжеленный. Юргис недобро покосился на Кристи, и она со вздохом положила малыша обратно, задрав рубашонку.

– Смотрите, какой вздутый живот!

– Да этот обжора год двух кормилиц сосал. Теперь ест и кашу, и суп, и курятину. Иной раз по семь караваев уговорит. Потом злой дух от тела.

– Дай-ка веник, хозяйка.

Удивленная крестьянка принесла веник с длинным голиком. Кристи резко перевернула Юргиса на живот. Под задранной рубашонкой вильнул короткий хвостик. Недолго думая девушка стала стегать Юргиса веником. Изба огласилась благим матом. Изворачивался и орал басом Юргис. Визжала крестьянка, оттаскивая девушку от сыночка.

Юргис изловчился развернуться, и его острые зубы защелкали с необычайной быстротой, норовя укусить Кристи за руку. Но девушка стегала до тех пор, пока не обломала все прутики. Ни задница, ни живот уродца даже не покраснели, а крестьянка устала верещать и застыла в изумлении.

– Отпусти, твоя взяла, – захрипел Юргис.

– Поклянись, обменыш, что правду скажешь, где настоящего малыша искать? Не то веников у нас много, со всей деревни снесем, – задыхалась от усердия Кристи.

– Клянусь, скажу.

Крестьянка охнула и села на земляной пол, закрыв ладонью рот. Кристи отбросила голик и отступила от колыбели, обменыш с кряхтением сел в колыбельке.

– У, хитрая ведьма. Этому нынче в академиях учат? Иди в полночь на опушку леса, отнеси горшок с кашей, холщовое полотенце с красной вышивкой, лапти липовые, шапку овчинную. Позови лешачка-старичка и скажи, что не ценят люди нашу помощь. Пущай он ребенка домой возвертает.

– Вот спасибо, милая, – залепетала крестьянка, вытаскивая из-за пазухи платок с монетами.

– Погоди благодарить, – хихикнул обменыш, – кто вам в сети рыбу приманивал? Из-за кого каждый год по три приплода у овец? Отчего яйца сплошь двухжелтковые? Из-за кого коров мор не берет? Придет твой сынок, дурак дураком. И не знает ничего, и не умеет. Пятнадцать лет кормить, уму-разуму учить, к работе приставлять, а толк выйдет ли?

Крестьянка сунула Кристи медяк и подтолкнула ее к двери.

– Иди-иди, милая. Не тому тебя в академиях учили, пользы никакой от трудов твоих.

Кристи и сообразить не успела, как обнаружила себя на пороге избы.

– Не зря я училась, надо начатое до конца доводить, – пробормотала она, – к лешачку пойду, надеюсь, там Юргис надоел порядком. Спит да ест, в свивальники гадит. Ни в капканы зверя приманить, ни приплода у лосей, да и яйца в гнездах сплошь кукушечьи.

Иллюстрация: Sorozo Otakoi, dribbble.com