Говорят, история не терпит сослагательного наклонения. Медицина тоже. Что если бы Чехов и цесаревич Николай не умерли от туберкулеза, Марк Аврелий от чумы, а Петр Чайковский от холеры? Каким был бы мир, если бы его периодически не охватывали эпидемии, влекущие за собой столько смертей? Никто не знает. Зато мы точно знаем, каким мир после этих эпидемий стал и какие были сделаны открытия.
Афинская чума: ведем войну с врагом и смертью
430 год до н. э. Разгар Пелопоннесской войны, Спарта и Афины борются за власть в Древней Греции. В Афинах, переполненных людьми, бушует эпидемия – жители бьются в агонии и лежат на земле в собственных помоях. Картина настолько страшная, что враги – спартанцы – в ужасе отступают. Но как болезнь проникла в Афины сквозь высокие стены и охрану?
Годом ранее войско Спарты вторглось в Аттику, и жители вынужденно эвакуировались в Афины. В результате – перенаселение, голод, смрад, нехватка воды, зараженная пища и антисанитария: люди выливали помои и испражнялись прямо себе под ноги. Именно простые горожане первыми приняли на себя удар болезни. Их охватывал жар, мучили головная боль, жажда и бессонница, у них краснели и воспалялись глаза. Вспыхнула эпидемия, позже названная «афинской чумой»: она унесла жизни 30 тыс. человек, то есть каждого четвертого в городе.
Греческий историк Фукидид считал, что зараза возникла в Эфиопии, Египте и Ливии, а в Афины ее занесли через порт Пирей моряки-торговцы. Фукидид все это время находился в Афинах и тоже заболел, но выжил. Он описал симптомы в «Истории пелопонесской войны»: горло и язык краснели, дыхание становилось зловонным, появлялись кашель, сильная рвота, конвульсии и язвы на теле. Из-за невыносимого жара больные не могли терпеть на себе никакой одежды и ходили голыми, а некоторые бросались в колодцы – и погибали там же. Кто-то умирал через неделю, а если нет, то болезнь опускалась ниже, поражая кишечник. Начинались сильнейшая диарея, истощение, затем почти всегда следовала смерть. Если человек чудом оставался жив, болезнь переходила на конечности, оставляя следы на гениталиях, пальцах рук и ног. Некоторые слепли, теряли память и не узнавали родных. Фукидид писал: «Все бросились к чувственным наслаждениям, считая, что жизнь и богатство скоротечны и ничего не стоят».
Многие обвиняли во вспышке эпидемии Перикла, главного стратега и полководца афинской армии, а «чуму» считали божьей карой за проклятие рода Алкмеонидов, к которому он принадлежал (проклятие известно как «килонова скверна»: мятеж Килона, решившего стать тираном Афин, был подавлен, а тех, кто не успел сбежать и спрятался в Акрополе у алтарей богов, Алкмеониды выманили и убили). Полководца сняли с должности, он потерял авторитет и сам пал жертвой болезни. Эпидемия спутала все планы афинян в войне, спровоцировала раздоры и уничтожила часть армии. Без полноценного флота и войска они сдались после продолжительной осады с суши и моря – в апреле 404 года до н. э. был подписан мирный договор.
Перикл – самая известная жертва афинской чумы Фото: Jastrow
Долгое время «афинский мор» оставался предметом научных споров: эрготизм, скарлатина, корь, оспа, лихорадка Эбола – каких только гипотез не выдвигали. В 2006 году ученые из Афинского национального университета им. Каподистрии изучили ДНК зубов, взятых с кладбища Керамекос в Афинах, и установили, что «афинской чумой» был брюшной тиф – острая кишечная инфекция. Впрочем, эрготизм, вызываемый спорыньей, вполне мог усугубить ситуацию, поскольку его симптомы очень напоминают те, что описал Фукицид.
Сегодня для профилактики брюшного тифа используются вакцины – самой эффективной считается конъюгированная, она обеспечивает длительный иммунитет. В случае заражения применяют антибиотики.
«Черная смерть»: светская власть, феминизм и права крестьян
В европейских городах повсюду лежат трупы, бегают крысы, а запах помоев и нечистот такой сильный, что находиться на улице невозможно. Это «черная смерть» – так называют пандемию бубонной чумы, которая настигла Европу в XIV веке. Ее жертвами стали от 30 до 50 % населения континента, это примерно 15–30 млн человек. После первых вспышек инфекции люди начали обращаться к Богу: верующие считали чуму наказанием свыше, искали ей объяснение в Библии и устраивали религиозные обряды в попытках прекратить заболевание. Например, стало популярно движение флагеллантов – массовые шествия с самобичеванием в целях покаяния и исцеления. Появилась секта «бьянки» – люди в белых одеждах ходили по улицам, моля «о милосердии и мире». Чума породила множество суеверий и домыслов: европейцы носили амулеты, мешочки с жидким серебром или мышьяком, и даже церковь поддерживала языческие обряды – священники предлагали опоясать город нитью, которая потом будет сожжена на алтаре как фитиль свечи. Но люди продолжали гибнуть, больные теряли веру, и католическая церковь, долгое время бывшая самым мощным институтом в Европе, оказалась бессильной и дискредитированной.
Вскоре в городах появились специальные комиссии для решения «чумного вопроса». С улиц начали убирать трупы. В городах объявляли карантины – принудительно закрывали таверны, лавки и бордели. У бочек с вином выбивали днища, выливая содержимое. Власти запретили азартные игры, производство игральных костей и любые контакты между людьми старались ограничить до минимума. С переменным успехом Европе удалось снизить рост эпидемии – правительство показало себя лучше, чем церковь, и его влияние выросло.
Чума имела и экономические последствия. Возросла ценность труда – у предприятий не осталось рабочих, и они принимали всех желающих. От этого выиграли женщины: после «черной смерти» количество девичьих или смешанных цехов увеличилось, и женщины могли найти хорошо оплачиваемую работу.
Повезло и крестьянам – уже начавшаяся отмена крепостного права в Западной Европе после эпидемии только усилила темп реформы. От погибших крестьян осталось много земли, ее начали занимать, и постепенно сельское хозяйство и торговля возобновились.
Чумной доктор в костюме на фоне картины неизвестного художника «Чума в Левене» (Бельгия) фото: thesun.com.ua/elementry.ru
Не менее важный вклад «черная смерть» внесла и в культуру. В литературе появилась самостоятельная область «чумных сочинений». Авторы описывали города, зараженные чумой, поведение людей и другие социальные изменения. Тема чумы затронута в романах «Дневник Чумного года» Даниэля Дефо, «Декамерон» Джованни Боккаччо, «Чума» Альбера Камю.В живописи «черная смерть» породила новые сюжеты («Пляски Смерти», «Триумф Смерти», «Смерть, играющая в шахматы»). Чумные доктора стали прототипами соответствующего персонажа в итальянской комедии дель арте и знаменитой венецианской маски, напоминающей маску врача.
Казалось бы, Средневековье давно позади, но чума встречается и в наши дни – в апреле 2019 года стало известно о новом случае. В Монголии 38-летний мужчина охотился на сурков и вместе с беременной женой съел свою добычу – вскоре супруги скончались. Грызуны остаются переносчиками чумы до сих пор. Но, если заметить симптомы заражения вовремя, чума успешно лечится антибактериальными препаратами и поддерживающей терапией.
Вакцина против чумы существует – впервые ее создал эпидемиолог Владимир Хавкин в начале XX века из «убитых температурой» чумных палочек. А «живая» вакцина появилась в 1934 году благодаря бактериологу Магдалине Покровской – она же протестировала ее на себе. Сегодня ВОЗ не рекомендует делать прививку людям, не находящимся в группе риска. Самыми эндемичными странами в мире считаются Демократическая республика Конго, Мадагаскар и Перу.
Больные чумой. Фреска XV в. Фото: historytoday.com
Туберкулез: красота требует жертв
Середина XIX века, идеал женщины – слабая, почти безжизненная девушка на грани обморока. Для бледности лица дамы едят толченый мел, пьют уксус и лимонный сок, а для очаровательных кругов под глазами специально подолгу не спят. Чтобы подчеркнуть болезненную худобу, носят объемные юбки и затягивают корсеты, а в глаза капают сок белладонны – для блеска.
Странную моду породила чахотка (одно из устаревших названий туберкулеза, хотя чахотку тогда определяли шире). Симптомы смертельной болезни и ее внешняя «привлекательность» приводили людей в восторг. Бытовало даже мнение, что туберкулез усиливает сексуальное желание, он считался «болезнью крайностей и контрастов». Сейчас известно, что туберкулез передается воздушно-капельным путем, но старая медицинская практика утверждала, что чахотку вызывают душевные страсти, излишняя мечтательность и переживания, а потому и заразиться ею нельзя.
Женщины с начальной стадией заболевания становились музами художников, поэтов и писателей. А те с помощью своих произведений только укрепляли стереотип о «безупречной красоте» туберкулеза. Болезнь превратилась в романтический диагноз. Моду на нее укрепил и знаменитый писатель Джордж Гордон Байрон, мечтавший умереть от чахотки. Романтики заражали ею своих персонажей, чтобы подчеркнуть их отрешенность от мира и «тонкость души». От чахотки страдают персонажи Чехова, Лермонтова, Герцена, Тургенева, Бальзака, Моэма, Гюго.
Ближе к концу XIX века оказалось, что чахоткой чаще болеют не молодые аристократы, а заключенные и работники фабрик. Женщин работать на заводы не брали, поэтому туберкулез уже считался болезнью мужской и «промышленной». В 1880–1890-х годах каждый десятый житель города умирал из-за осложнений туберкулеза, а в Петербурге смертность от него была в пять раз выше, чем от тифа.
Медицина того времени мало знала о туберкулезе, а чахоткой называли любое заболевание легких и дыхательных путей. Ситуацию изменил немецкий микробиолог Роберт Кох, в течение 17 лет пытавшийся найти возбудителя туберкулеза. По утрам он приходил в больницу и собирал данные для исследования: небольшое количество мокроты и крови больных. В 1882 году он нашел возбудителя инфекции – бациллу назвали «туберкулезной палочкой», или «палочкой Коха». Кох продолжил исследования и спустя восемь лет выделил жидкость, содержащую вещества, вырабатываемые туберкулезной палочкой в процессе ее жизнедеятельности, – туберкулин. Выяснилось, что с его помощью можно диагностировать туберкулез на ранних стадиях.
Британский художник Ричард Купер изображал болезни в виде демонов. Таким он представлял туберкулёз, 1912 г. Фото: i.imgur.com
С открытием бациллы Коха появилась фтизиатрия – раздел медицины, изучающий туберкулез. Прорыв Коха повлиял и на моду – ушли корсеты, ухудшающие вентиляцию легких, длинные женские юбки, а также мужские густые бороды и усы – рассадник туберкулезных палочек, остающихся в волосах после кашля. В 1897 году бостонский доктор Фрэнсис Уильямс заметил палочку в легких под рентгеновскими лучами – так распространение получили рентгенография и флюорографические обследования населения. Теперь туберкулез диагностируется на ранних стадиях и успешно лечится с помощью курса противомикробных препаратов под наблюдением врача – по данным ВОЗ, в период с 2000 по 2017 год терапия спасла около 54 млн человек.
Холера: перекрываем воду, открываем эпидемиологию
В лондонском районе Сохо за две недели умерли 500 человек, а еще больше в ужасе уехали оттуда. У жителей массово начинались рвота, диарея, обезвоживание, наступали гиповолемический шок и скорая смерть. Никто не понимал, почему катастрофа настигла только одну улицу – Брод-стрит (ныне – Бродвик-стрит). Верующие винили во всем злых духов, а остальные – «заразительные миазмы» в воздухе.
Это случилось в 1854 году, задолго до того, как Сохо стал торгово-развлекательным кварталом со сверкающими неоновыми вывесками и барами. В середине XIX века здесь жили иммигранты и процветали публичные дома. Спасти умирающих британцев смог английский врач Джон Сноу, давно изучающий похожие вспышки заболеваний. Он заметил у больных симптомы отравления: диарею и боль в животе. При «миазмах» из воздуха удар пришелся бы на легкие, зараженный испытывал бы головную боль, лихорадку и озноб.
Джон Сноу составил карту распространения заболевания и вычислил источник: вокруг водоразборной колонки, которой пользовалась вся Брод-стрит, были самые сильные очаги инфекции. Сноу не смог изучить воду в лаборатории, зато сумел заставить местную администрацию снять с колонки рукоять насоса и прекратить подачу воды. Эпидемия стихла, однако Сноу не считал это своей заслугой: «Нет сомнения, что смертность значительно сократилась благодаря бегству населения, случившемуся после вспышки; число смертей пошло на убыль еще до того, как подача воды была прекращена», – писал он в своей работе «Распространение холеры».
Открытия Джона Сноу долго не признавались медицинским сообществом. Только в конце XIX века, когда стала развиваться бактериальная теория, его труды оценили. Сегодня его считают основоположником эпидемиологии как отдельной отрасли медицины. Его расследование и составленные им эпидемиологические карты повлияли на историю общественного здравоохранения и медицинскую географию – медики больше узнали о том, как распространяются эпидемии, а «теория миазмов» была окончательно признана ненаучной.
На сегодняшний день холера лечится довольно легко: есть три вакцины, прошедшие квалификацию ВОЗ, снимающие симптомы антибиотики и растворы для регидрации (восполнения жидкости в организме). В целом при своевременном лечении прогноз благоприятный – инфицированный встает на ноги в течение месяца.
Холера в образе смерти Фото: 99percentivisible.org
Оспа: постоянный спутник человечества
Черными пятнами и гнойной сыпью люди покрывались и в Китае, и во Франции – оспа не пожалела никого. Появившись в Азии в IV веке, к XV она перекочевала в Европу, а оттуда и в Америку. Сколько жизней унесла оспа, проверить невозможно – их число переваливает за несколько сотен миллионов.
Каждый народ боролся с болезнью по-своему. Корейцы пытались задобрить духа, которого называли «уважаемый гость оспа», принося ему в жертву еду и вино. Индийцы верили в богиню Мариатале, повелительницу оспы, которая, по легенде, поссорилась с отцом и бросила в него ожерелье со своей шеи. Бусины, дотронувшись до его тела, оставили следы, которые превратились во вздутые язвы. В Европе против оспы придумывали заклинания, молитвы, талисманы и предлагали одевать больных во все красное, чтобы «выманить оспу наружу». К XV веку оспа была настолько распространена, что у немцев даже появилась поговорка: «Von Pocken und Liebe bleiben nur Wenige frei» («Немногие избегнут оспы и любви»).
Изучая болезнь, лекари заметили, что она обходит стороной тех, кто работает со скотом – коровами и лошадьми. Доярки, конюхи, простые крестьяне заражались животной оспой и спокойно ее переносили, а «человеческая» на них уже не «цеплялась». Стало понятно, что человек, переживший один вид оспы, больше ею не заболеет. В Китае люди вкладывали себе в нос вату, смоченную гноем больного оспой. В Африке иглу с гнойной ниткой пропускали через кожу. В некоторых других странах с язв больных снимали корочки, растирали их и, как порошок, втирали в кожу или вдыхали через нос. Такие народные «прививки» не приносили успеха, зато в XVIII веке помогли английскому врачу Эдварду Дженнеру создать вакцину против оспы.
Эдуард Дженнер прививает восьмилетнего Джеймса Фото: diogenesii.wordpress.com
Он изучал вирус несколько лет и убедился, что, если аккуратно инфицировать человека «коровьей» оспой, можно предотвратить заражение «человеческой». И Дженнер решился на смелый эксперимент. В 1796 году он снял пробу с сыпи на руке крестьянки Сары, болевшей «коровьей» оспой, и втер ее в царапину на руке восьмилетнего мальчика Джеймса Финна. Ребенок почувствовал легкое недомогание и слабость, но быстро пришел в норму. Через полтора месяца Дженнер привил ему «человеческую» оспу, но болезнь не прижилась. Еще через пару месяцев Дженнер снова попытался заразить его оспой, но результат оказался тем же.
К исследованиям британца с осторожностью отнеслись и врачи, и духовенство. Вирус гулял по миру еще десятки лет, и только в 1967 году началась массовая вакцинация населения – прививки ставили в школах, в армии и на флоте, особенно в странах наибольшего распространения оспы – африканских и азиатских. Последний случай заражения черной оспой зафиксировали в 1977-м в Сомали, в городе Марка. В 1980 году ВОЗ официально признала оспу побежденной.
Это новость от журнала ММ «Машины и механизмы». Не знаете такого? Приглашаем прямо сейчас познакомиться с этим удивительным журналом.
