Меж двух вождей

Морган выделял пять форм семьи, считая, что они последовательно сменяют друг друга по мере продвижения человеческой общности от состояния дикости к цивилизации.

Дикари ·         Кровнородственная семья предполагала групповой «брак» вне зависимости от степени родства. Проще говоря, промискуитет. Пуналуальная семья – групповой брак в двух вариантах: братья и их жены (не родственницы) или сестры и их мужья.

Варвары ·         Синдиасмическая (от греч. спаривание + соединение двух) семья – брак между мужчиной и женщиной, как сегодня сказали бы, «без обязательств», а по терминологии Моргана – без права исключительного сожительства. Патриархальная семья – полигамный брак между мужчиной и множеством опекаемых им женщин.

Цивилизация ·         Моногамная семья – брак, основанный на исключительном сожительстве. Эта форма семейно-брачных отношений установилась в качестве основной вместе со становлением института частной собственности и права наследования по мужской линии.   Сегодня историческая социология  считает, что кровнородственная и пуналуальная формы семьи никогда не существовали. В остальном современная наука с Морганом вполне согласна.

НАЧИНАЛОСЬ ВСЁ ОЧЕНЬ ЧИННО. 21 ноября 1818 года в солидном и уважаемом семействе Джеремии Моргана (Jeremiah Morgan) и Хариет Стил  (Harriet Steele) из городка Аврора штата Нью-Йорк появился на свет мальчик, нареченный Льюисом Генри. Кем мог стать ребенок из уважаемого американского семейства в середине XIX века? Выбор, в общем, был невелик: врачом или адвокатом. Льюис связал свою судьбу с юриспруденцией.

В 1840 году он окончил Юнион Колледж, был принят в коллегию адвокатов в Рочестере (тот же штат Нью-Йорк, никаких продолжительных путешествий) и даже вступил в юридическое партнерство. И все. На этом типично-«буржуйская» жизнь 22-летнего Моргана заканчивается. Вернее, теперь она будет лишь второй, побочной линией по отношению к его настоящей жизни: научной, гражданской, а затем и политической.

Под скучноватой мещанской наружностью Моргана скрывалась страстная натура

В ТОМ САМОМ 1840 ГОДУ в Рочестер из резервации племени сенека завершить свое образование приезжает Эли Сэмюэл Паркер (Ely Samuel Parker). Нам это имя мало что скажет, но в американской истории оно в свое время прозвучало довольно громко. Забегая вперед, скажем, что Эли Паркер прославился во время Гражданской войны как адъютант генерала и будущего президента США Улисса Гранта (Ulysses Grant). Именно Эли написал окончательный проект капитуляции Юга, во многом определивший ход дальнейших исторических событий. Кроме того, он был адвокатом, дипломатом и комиссаром по делам индейцев при президенте Гранте. Свою жизнь он посвятил «наведению мостов» между европейцами и коренным населением Америки. 

При каких обстоятельствах происходит знакомство Льюиса Моргана и Эли Паркера, история умалчивает. Но эта встреча явно пустила жизни обоих по схожему курсу.

После нее Морган учреждает общество под названием «Великий орден ирокезов». Как пишут, копируя друг друга справочники и энциклопедии, целью его было «сохранить обычаи и нравы индейцев и отстоять за туземцами право самостоятельного развития в рамках американской цивилизации и под охраной федеральной конституции».

Ирокезы (фр. Iroquois) — группа племен, проживающих в США (штаты Нью-Йорк, Оклахома) и Канаде (провинция Онтарио). Название заимствовано из алгонкинских языков: «ироку» значит «настоящие гадюки». Отношения между ирокезами и соседними алгонкинскими племенами были враждебными. Самоназвание — ходинонхсони (в переводе — «люди длинного дома», неправильный, но укрепившийся в русскоязычной литературе вариант — ходеносауни). Предположительно в 1570 году к югу от озера Онтарио возник Союз племен ирокезов, или иначе Лига ирокезов. В нее вошло 6 племен: мохоки, онайда, онондага, кайюга, тускарора и сенека. В XVII веке Лига ирокезов была мощной военной силой, контролировавшей значительную часть территории Северной Америки. Но в середине XVIII века объединение потерпело ряд поражений от европейцев, численность его племен сильно уменьшилась из-за голода и эпидемий, оставшиеся были расселены по резервациям. Интересный факт. В знакомых всем с детства романах Фенимора Купера ирокезы изображены злобными и коварными, а их противники могикане – прекраснодушными и благородными. Объясняется столь резкое противопоставление тем, что племя могикан во время Войны за независимость было союзником американских колоний. Ирокезы же приняли участие в нескольких важных сражениях на стороне Великобритании.

Экзотическая «группа по интересам» даже приобретает некоторую известность в Западном Нью-Йорке. Одна беда – сами индейцы проявляют к ней крайне мало интереса, вероятно, считая, что это белые «с жиру бесятся». Но Моргану и его товарищам не представляется возможность доказать серьезность своих намерений.

КАК РАЗ В ЭТОМ ВРЕМЯ происходят драматические события: одна коммерческая компания пытается выкупить земли племени сенека, используя при этом такие методы, которые рыночными отнюдь не назовешь. Морган впоследствии вспоминал, что индейцев: «преследовали и травили с такой степенью безнравственности, которой трудно найти параллели в истории человеческой жадности».

Новоиспеченный «Орден ирокезов» горой встает на защиту племени. Пишутся петиции, собираются подписи, а сам Морган выезжает в Вашингтон, чтобы представлять интересы сенека в Конгрессе. Несколько лет адвокат-этнограф практически живет в индейских резервациях. Следствий из этого было два. Первое – вопрос о землях был-таки решен в пользу сенека. (За что Моргана торжественно приняли в племя под именем Тая-да-о-вуб-куб или «Лежащий поперек». При этом имелось в виду, что Льюис стал мостом, соединившим индейцев и белых. Самое время вспомнить Эли Паркера!) Второе – у Моргана в результате наблюдений накопилось достаточно материала, чтобы опубликовать в журнале «Американ Ревью» серию статей под общим названием «Письма об ирокезах», а к 1851 году подготовить большой труд – «Лига Ходеносауни или Ирокезов». (Текст которого, кстати, предварен такими словами: «Хасано-дии-да, Эли С. Паркеру, индейцу сенека, посвящается эта работа, материалы для которой явились плодом наших совместных усилий, в знак признательности и дружбы».)

КНИГА МОРГАНА стала первым сугубо научным описанием военной организации, быта, системы родства и наследования не только у ирокезов, но у краснокожих вообще. Именно он зафиксировал в литературе факт, давший импульс к дальнейшему развитию его теории семьи: у ирокезов, по сути, царил матриархат. Да, вожди традиционно были мужчинами, но назначали их на эту «должность» старшие женщины рода, и родственниками в понимании индейцев были потомки одной матери, а не отца, как это с давних времен было принято у европейцев.

Открытие было многообещающим и наталкивало на размышления, но в этот период в судьбе Моргана всплывает на поверхность «сюжетная линия», которую мы уже обозначили как второстепенную. Нужно было продолжать адвокатскую практику и вообще как-то жить: как раз в 1851 году ученый женится.

Основоположник науки о родстве и автор теории эволюции семьи по иронии судьбы сам в семейной жизни счастлив не был. О том, какие отношения связывали Льюиса Генри с его кузиной Мэри Стил (Mary Steele), на которой он женился после завершения своего первого исследования, информации сохранилось немного. Известно, что Мэри была особой крайне впечатлительной, легко возбудимой, да еще и не в меру религиозной. Можно предположить, что семейная жизнь с ней вряд ли была сплошным праздником. Особенно, после того, как в 1862 году Морганов постигло несчастье: от скарлатины умерли обе их дочери (двух и семи лет), а единственный сын после болезни остался инвалидом.

В 1856 году Моргана приглашают прочитать доклад о своих исследованиях в Американской ассоциации содействия развитию науки. Выступление ученого вызывает столь бурную реакцию среди слушателей, что он решает вновь обратиться к своим этнографически изысканиям, тем более, прерванным на самом интересном месте.

С 1859 по 1862 год Морган путешествует по индейским племенам Запада и Северо-Запада Америки: от Канзаса до Скалистых гор. Собранные данные красноречиво свидетельствуют: все коренное население материка, вне зависимости от разницы в диалектах, имеет очень схожие системы обозначения родства. Полученные выводы только раззадоривают ученого: необходимо глобальное сравнение и обобщение материала!

Этнографу удается заинтересовать своими исследованиями Смитсоновский институт в Вашингтоне, и с этого момента изучение родства приобретает совсем иной масштаб. С помощью почтовой рассылки института информация о нравах и обычаях разных народов поступает от дипломатов изо всех уголков света. Но научная работа Моргана вновь прервана. На этот раз причина более чем уважительная: в уже не соединенных Штатах Америки разгорается пламя Гражданской войны.

БЛИЗКОЕ ОБЩЕНИЕ и дружба с представителями индейских племен заметно сказались на взглядах Моргана на проблемы расовой дискриминации: «…примеры вероломной дипломатии, грубого насилия, чудовищной несправедливости числятся в активе наших дел с индейцами — вечное клеймо позора на гербе нашей республики». Естественно, что война между Севером и Югом, развязанная во многом из-за вопроса о рабстве, заставила гражданские и политические убеждения ученого проявиться ярче. С одной стороны, Морган отнюдь не страдал избирательной слепотой, и в 1861 году, выступив за подавление мятежа южан и отмену рабства на всей территории объединенных штатов, даже успешно баллотировался в палату представителей штата Нью-Йорк от республиканской партии. С другой, коренное население Америки все же представляло для него больший научный и чисто человеческий интерес, потому в это же время он стал добиваться должности комиссара по делам индейцев у президента Линкольна. Тогда, правда, должность ему не досталась. А после того, как уже при президенте Гранте ее занял друг Моргана и наш старый знакомец Эли Паркер, необходимость пребывать в ней самостоятельно для ученого отпала. Оставив политические дела индейцев в надежных руках, этнограф, наконец, продолжил научную работу.

КАК МЫ ПОМНИМ, у Моргана перед войной скопился обширный исследовательский материал. Обобщив его, в 1871 году ученый издает книгу «Системы родства и свойства человеческой семьи», в которой были представлены данные по 139 племенам и народностям, и в целом уже была выстроена теория социального развития человечества от дикости к цивилизации.

Вожди Шести Племен держат в руках священные пояса из раковин – вампумы. «Этот пояс сохраняет мои слова» – обычная фраза ирокезского вождя на совете.

Свой окончательный вид эта концепция приобрела в труде 1877 года «Древнее общество, или исследование линий человеческого прогресса от дикости через варварство к цивилизации», по сей день считающимся хрестоматийным для этнографии, социологии и антропологии.

Эта работа и послужила поводом для сравнения Моргана с Чарльзом Дарвином и непрошеного признания ученого главным материалистом от вышеперечисленных наук. Благодаря ей Льюис Генри стал считаться отцом социального эволюционизма.

ЧТО ЖЕ СТОЛЬ РЕВОЛЮЦИОННОГО написал в своем «Древнем обществе» ученый? 

Проанализировав системы семейных отношений у разных народностей, он пришел к выводу, что их распространение в человеческом сообществе не случайно. Формы семьи последовательно сменяют друг друга, и не сами по себе, а следуя логике общего социального развития общности. При этом, углубляясь в историю Европы, Морган обнаруживал схожесть стадий этого развития у греков, римлян, семитов с теми этапами, через которые в  XIX веке проходили аборигены Австралии, Полинезии и, конечно, индейские племена. Далее предоставим слово автору: «Развитие этого положения приводит к установлению единства происхождения человечества. Исследуя состояние племен и наций в этих различных этнических периодах, мы имеем дело по существу с древней историей и былым состоянием наших собственных отдаленных предков».

«Ну и?.. – спросит образованный читатель. – Что здесь нового? Прописные истины!». Это вам, уважаемый житель постсоветского пространства, прописные истины. А американскому плантатору XIX века – никак нет. Напомним, 1877 год: двенадцать лет назад кончилась Гражданская война, в Штатах запретили рабство. Да что уж! У нас на родине крепостное право отменили всего семью годами раньше!

Скажите-ка какому-нибудь недобитому южанину или сочувствующему, что он «одной крови» с этими… (Или истовому христианину – что он произошел от обезьяны.) Революция! Политическая провокация!

Удивительно, но вплоть до конца XIX столетия само существование африканских, австралийских, полинезийских, да и американских аборигенов, явно отстававших от европейцев в развитии технологий, объяснялось вырождением отдельных человеческих групп вследствие их «ненормальности». То есть, простите за выражение, брехня, которую сегодня можно вычитать только на сайтах неофашистов, была общепринятой научной теорией!

УЖЕ ЗА ОДНО ЭТО можно было получить в глаз от неинтеллигентного соседа и анафему от собственного исповедника… Но у Моргана был про запас и другой, не менее яркий тезис.

Ученый находит в социальной организации на этапах дикости и варварства признаки демократического устройства, в противовес современной ему цивилизации, сталкивая лбами «два плана общественного строя»: один на основе родства, другой – территориального принципа. По мнению ученого, цивилизация принесла с собой тиранию, рабство, эксплуатацию из-за становления… института частной собственности! Чем вам не Маркс?

Последний, кстати, любил на досуге процитировать Моргана: «…гибель общества должна стать конечным результатом исторического поприща, единственной целью которого является богатство, ибо такое поприще содержит в себе элементы собственного разрушения. Демократизм в управлении, братство в общественных отношениях, равенство в правах, всеобщее образование будут характеризовать следующий высший социальный строй, к которому неуклонно стремятся опыт, разум, знание. Он будет возрождением, но в высшей форме, свободы, равенства и братства древних родов». Между прочим, смену моногамной семьи на нечто новое, хоть и неопределенное, этнограф тоже предрекал еще тогда. Видно, призрак коммунизма и свободы нравов бродил не только по Европе…

СЕГОДНЯ, говоря о Льюисе Моргане, любят подчеркивать, что он был не чужд скороспелых выводов и чрезмерных теоретических увлечений. Однако переоценить его вклад в социальные науки сложно: фактически он переставил их с головы на ноги (именно так, а не наоборот). Даже странно, но при этом Моргана нельзя отнести к категории ученых чудаков-пассионариев, чьи теории признаются лишь много лет спустя. Льюиса Генри вполне оценили еще при жизни. Никогда не занимая должностей в университете или любом другом научном учреждении, он стал признанным лидером среди антропологов. А через два года после публикации «Древнего общества» был избран президентом Американской ассоциации содействия развитию науки. 

Генри Льюис Морган мирно почил 17 декабря 1881 года в родном Рочестере. Он похоронен на местном кладбище «Маунт Хоуп» (Mount Hope), как и полагается представителю уважаемого семейства, врачу или адвокату.