Левенгук не отличался тягой к путешествиям – из своего 91 года жизни большую часть (69 лет) провел безвылазно в родном городе Дельфте. Он никогда серьезно не занимался науками – с основами математики и физики его познакомил дядя, а гимназию, куда его послала обучаться мать, проигнорировал, устроившись работать в галантерейную лавку. Подзаработав деньжат и заведя, как сейчас бы сказали, свой собственный маленький бизнес, он зажил ничем не примечательной жизнью
голландского торговца XVII века – растил детей, ворчал на соседей и коротал вечера за неизменной бутылочкой винца. Сейчас невозможно установить, когда и почему человек по фамилии Тонисзон решил взять себе смешной псевдоним «ван Левенгук» – «Львиный угол». Возможно, имел место глубокий конфликт с родителями, разрыв связей с ними и нежелание отождествлять себя с их фамилией.
Судьбоносным для Левенгука стало знакомство с книгой «Микрография» английского естествоиспытателя Роберта Гука. Этот увесистый фолиант был снабжен потрясающими гравюрами, изображающими увеличенных во много раз насекомых и их отдельные части. Они произвели на торговца такое неизгладимое впечатление, что, бросив все дела, он принялся осваивать искусство шлифования линз.
Левенгук посетил немало ученых и алхимиков, корпел над стекляшками дни и ночи, шлифуя и оплавляя их для получения наилучшего эффекта увеличения. Свои двояковыпуклые линзы величиной меньше ногтя мизинца он вставлял в металлические пластины, с одной стороны которых жестко крепилась игла (для твердых препаратов) либо тоненькая стеклянная трубочка (для жидких), а с другой стороны надо было смотреть в стеклышко на просвет. Вот, собственно, и все устройство. Все гениальное просто.
Нет, он не изобрел собственно микроскоп – это сделали более чем за полвека до него голландцы Ганс и Захарий Янсены, изготовители очков. Но ему посчастливилось создать линзы с небывалым до того коэффициентом увеличения – в 300 и даже 500 раз. Именно посчастливилось, ибо законы оптики в те времена еще не были сформулированы, и шлифовальщики стекла понятия не имели, какой силы линзы получат в итоге. До господина Левенгука Европа не знала линз, дающих увеличение более чем в 180 раз.
Микроскоп Левенгука
И вот оно произошло – рождение ученого. Одержимый жаждой познания, Левенгук рассматривает все подряд: глаза и мозг мухи, чешуйки собственной кожи, капельки крови и дождевой воды, поверхность растений и срезы мяса животных. И, естественно, открытия сыплются как из рога изобилия.
Всматриваясь в каплю дождевой воды, он первым в мире видит микробы – «ничтожных зверушек», поражающих его разнообразием форм. Следуя требованиям тогдашней науки, он подыскивает для них название на латинском языке: «анималькули» – «маленькие животные». Здесь были и неподвижные длинные «палочки», и овальные образования, и, самое главное, чрезвычайно юркие «головастики», передвигающиеся с помощью «хвостов»-жгутиков. В капле воды заключался целый мир!
Он рассматривает каплю крови и первым видит эритроциты – красные кровяные тельца. Отныне понятно, что красный цвет крови придает огромное количество этих клеток. Хотя пока неясно их предназначение. Более того, рассматривая плавник живой рыбы, он видит, что тот весь пронизан мельчайшими кровеносными сосудами – капиллярами, заключает, что точно так же устроен организм человека, и – первым! – узнает, что кровь непрерывно движется из артерий в вены.
Он рассматривает семенную жидкость и видит, что в ней кишат сперматозоиды. Являясь приверженцем преформизма – учения о том, что в человеке существуют некие хранилища готовых зародышей будущих детей, Левенгук допускает, что в этих юрких «головастиках» они и заключены. Правда, зародыши настолько прозрачны и бесформенны, что разглядеть их невозможно. Наивное представление о зарождении детей было простительно и даже прогрессивно в XVII веке.
Ведь существовало также мнение, что живые существа появляются из неживой природы – тараканы из пыли, мыши из зерна.
Левенгук описывает строение дрожжей, инфузорий, находит и описывает огромное количество удивительных многоклеточных, таких как коловратки (червячки с вращающимися образованиями на месте рта) и гидры – прозрачные существа с щупальцами, размножающиеся почкованием.
Нагревая воду, он наблюдает, как анималькули перестают двигаться и более не оживают. Столетия спустя медики кипятят шприцы и прочие инструменты, чтобы не занести в организм пациента вредоносные микробы. Сам Левенгук, кстати, не видит в своих «ничтожных зверюшках» угрозы, хотя наблюдает, как они расправляются с зародышами моллюсков, которых он выловил в речке. До открытия возбудителя чумы, уносившей тогда миллионы жизней, было еще более двухсот лет.
Все свои наблюдения ученый аккуратно записывает, зарисовывает и отсылает в Лондонское Королевское научное общество в течение 50 лет – всей оставшейся жизни.
Маленькие обитатели Темзы поразили воображение светского общества
Время было удивительное. Любой человек, обладающий, подобно Левенгуку, природной любознательностью, усидчивостью и дотошностью, мог набрести на великое открытие.
Наука делала первые смелые шаги, тесня суеверия. Колумб открывает новый материк, о котором ни слова не говорится в Библии. Коперник путем математических вычислений выводит, что Земля движется вокруг Солнца – и это несмотря на то, что в Библии прямо и в нескольких местах утверждается обратное.
Церковь обороняется: в 1553 году сожжен на костре инквизиции Мигель Сервет, медик и философ, вольно рассуждающий о Святой Троице; в 1600 году казнен Джордано Бруно, требовавший принятия коперниковской системы мира.
Но, как сказал своим судьям Бруно, «сжечь – не значит опровергнуть». Галилей с помощью телескопа открывает спутники Юпитера, чем рушит всю астрологию, а в Англии как дань моде на неформальные мистико-религиозные общества возникает кружок «Незримая коллегия», члены которого объявляют своим долгом поиск истины, подтверждающейся экспериментом. Король Карл II при восшествии на престол легализует «коллегию» и гарантирует ее независимость – отныне это Лондонское Королевское общество. Именно там Ньютон сформулирует основы современной физики, окончательно десакрализируя Небо – он полагает, что на небе действуют те же законы, что и на Земле. Именно в Королевское общество, невзирая на только что окончившуюся англо-голландскую войну, пишет свои письма Левенгук об огромном мире незримых существ.
Все свои открытия ученый зарисовывал
Сам Левенгук, хоть и оставался человеком верующим, так писал в своих письмах: «Я отнюдь не намерен упрямо носиться со своими идеями и всегда готов от них отказаться, если для этого представляются достаточно солидные основания. Подобный образ действий я считаю для себя единственно правильным, поскольку моей целью является познать истину в тех пределах, в каких я в состоянии ее охватить. И с помощью того небольшого таланта, который мне дан, я стараюсь лишь вырвать мир из власти старых, языческих суеверий и направит его на путь знания и истины».
Эта его позиция была вполне в духе времени и полностью совпадала с точкой зрения Лондонского Королевского общества. Однако, приветствуя его независимость от религиозных конфессий и национальную открытость, сам Левенгук неосознанно нарушал его постулаты. Не желая делиться будущими открытиями с кем-то еще, он отказался при жизни уступить хоть один свой микроскоп в распоряжение Общества, и долгое время в реальности микромира мог убедиться только тот, кто лично посетит ученого в его доме. Известно, что кроме членов Королевского общества Левенгук встречал в своем доме и таких высокопоставленных гостей, как русский царь Петр I, английская королева Анна Стюарт, известный политик и писатель Джонатан Свифт.
Самоучка Левенгук у истоков микробиологии
Сегодня наука настолько шагнула вперед, настолько расширила наши познания
о природе вещей, что самоучки вроде Антони ван Левенгука, по-видимому, уже не появятся. Как писал Льюис Кэрролл, «здесь нужно бежать во весь дух, чтобы только остаться на месте, а чтобы сдвинуться с места, надо бежать в два раза быстрее». По всему миру ежеминутно происходят маленькие и большие открытия, уточняются и систематизируются старые знания, и если человек не занимается наукой профессионально, не следит за новостями, не посещает специальные конференции, не читает рецензируемые узкоспециальные журналы, шансы открыть что-либо новое приближаются к нулю. Современная наука не по зубам дилетантам.
Неизвестно, как сегодня отнеслись бы в Лондонском Королевском обществе к письму торговца, утверждающего, что он открыл целый потаенный мир. Но тогда, в XVII веке, ученые мужи не сочли за труд навестить «полоумного старика». И Левенгук встал в один ряд с Колумбом и Галилеем – его открытие не выводилось посредством хитрых вычислений, а было наглядно и просто. Имеющий глаза да увидит! Дилетант Антони ван Левенгук, не знавший латыни и манер, встал у истоков науки под названием микробиология. Чем обессмертил свое имя.
