Кодекс чести

Генерал Кононов стоял на самом краю пригорка, Славич – немного поодаль. Отсюда сбитую гаастийскую капсулу было видно в деталях. Она наполовину зарылась в землю, корпус треснул вдоль до самого хвостового оперения. По краям распоротых броневых листов расползались, как живые, клочья пожарной пены. Из рваной черной щели сочилась струйка сизого дыма – похоже, там, в глубине, что-то продолжало тлеть. Роботы вытаскивали из капсулы тела гаастийцев и складывали их рядком на обугленной траве.

– Отлетались, красавцы, – желчно сказал генерал. – Эти последние, других не пошлют. Они, конечно, большие охотники жертвовать собой, но не идиоты же!

Кононов был прав. Противник окончательно убедился, что сквозь кордон из земных спутников-истребителей ему не пробиться. Посылать на верную гибель новые десантные капсулы глупо. Поэтому корабль-матка врага так и будет наматывать витки на орбите, дожидаясь подхода основных сил. Но гаастийский флот связан затяжными боями в Змееносце, так что судьбу Ники предстоит решить исходя из нынешнего расклада. Достаточно сильная группировка землян, против нее – горстка гаастийцев и неисчислимые полчища септов. Кто кого?

– Пойдем, майор. – Генерал кивнул в сторону капсулы и начал спускаться с пригорка. Славич последовал за ним.

Ни один из семерки врагов не подавал признаков жизни. На четверых комбинезоны обгорели и были заляпаны оранжевой кровью. Оставшиеся трое выглядели так, будто просто уснули.

Гаастийцы относились к гуманоидам, но на людей походили мало. Кожа пепельного цвета, четырехпалые кисти рук, увенчанная костистым гребнем голова, ромбические ушные раковины… Глаза прятались под прозрачными роговыми линзами, и издалека могло показаться, что все представители этой расы носят большие овальные очки. Но вблизи становилось понятно, что края линз вросли прямо в кожу лица.

– Так и думал, – сказал Кононов, деловито оглядев тела. – Эти четверо попали в самую зону поражения. А те, чистенькие, могли уцелеть, но покончили с собой, чтобы не выдать военную тайну. Кодекс чести, дьявол бы его побрал…

Об этом гаастийском кодексе ходили легенды. Люди никогда не встречали его текста, но были уверены, что он существует. Слишком часто и практически не раздумывая враги землян отдавали свои жизни ради общего дела.

Но если самоотверженность всегда в цене, то другие черты характера чужаков никак не могли вызывать симпатию.

Гаастийцы были нахраписты и бесцеремонны. Дотянувшись до любого космического тела, они тут же объявляли его своей собственностью и не шли ни на какие уступки. Пытаясь найти компромисс, земляне много раз предлагали им разграничить сферы влияния, но все призывы отвергались с ходу. В конце концов после нескольких мелких стычек вспыхнула полномасштабная звездная война. Спустя какое-то время ее пламя опалило и Нику, которую обе цивилизации поспешили объявить своей.

Людей было намного больше, но гаастийцы сгладили этот разрыв удивительным способом: как оказалось, они умели «ставить под ружье» местных представителей фауны. Так, в битве при Полифеме земной флот атаковали гигантские космические медузы, которые распускали на миллионы километров ловчую сеть из щупалец. А сейчас гаастийцы как-то сумели мобилизовать населяющих Нику септов…

– Какие у тебя соображения, майор? – спросил Кононов.

– Они знали про наш спутниковый кордон и все-таки попытались пробиться, – уверенно ответил Славич. – Ради чего было так рисковать? Думаю, гаастийцы, натравливающие на нас септов, начали выдыхаться. Если не физически, то морально. Вот и хотели заменить уставших бойцов свежими. А мы не дали.

– Логично мыслишь. И как бы ты поступил в этой ситуации?

– Если противник действительно ослаб, надо воспользоваться этим и нанести удар. И когда их флот наконец-то сюда доберется, планета будет уже наша.

– Что ж, похвально, – сказал генерал. – Тогда готовься. Удар нанесешь ты.

– Когда?

– Завтра. По косвенным данным, один из центров управления септами находится в квадрате пятьсот восемнадцать. Там сплошной лес, с воздуха ни черта не рассмотришь, поэтому возглавишь сухопутную операцию. А мы, чтобы обезопасить группу, завяжем в полусотне километров к северу отвлекающий бой. Бросим туда роботов, они оттянут на себя септов из окрестностей, включая пятьсот восемнадцатый. Выявим этот центр – возьмемся за другие. Вопросы есть?

– Есть.

– Надо думать, – прищурился Кононов. – Подробности узнаешь на Базе.

 

Обсудив с генералом детали, Славич сформировал группу, отдал необходимые распоряжения и направился в ангар. Там, поговорив с механиками, отобрал три вездехода. После чего решил пройтись по территории, чтобы развеяться.

Сооружения Базы накрывал силовой купол, за периметром которого в подземных бункерах притаились ракетные установки. Они оживали, когда удавалось выявить значимую цель. Обогнув серую глыбу арсенала, Славич вышел к лабораторному корпусу. Хотел пройти мимо, но, уступив внезапному желанию, открыл дверь и спустился в инсектарий.

За прозрачной суперглассовой броней кипела жизнь. Тысячи насекомых, блестя черными панцирями, копошились в ячейках гнезд и сновали по искусственным мостикам. Они напоминали сильно увеличенных головастых муравьев, но, кроме шести ног по бокам, имели еще одну. Из-за нее их и назвали септоподами – «семиногами». Или попросту септами.

Непарная конечность была направлена назад. Когда требовалось, септы подгибали ее под себя и, мгновенно выпрямляя, подпрыгивали на метр-два.

Подобно муравьям, их никийские аналоги поедали разную мелкую живность. Кроме того, они обожали сладкий сок бруксий – самых больших местных деревьев. Казалось, больше им ничего не нужно. Но люди ошибались. Они убедились в этом, подвергшись первой атаке. Тут-то и выяснилось, что септы способны не только прыгать, но и, намертво сцепляясь друг с другом, образовывать огромные подвижные структуры. Причем действовали букашки обдуманно, проявляя явную смекалку.

Конечно, семиногов принялись усиленно изучать. Выяснили, что они живут в подземных гнездах, создают сложные сети коммуникаций, выращивают особые грибы. Но это умели и земные муравьи, а у них подозревать разум было смешно. Мозг септов оказался типичным для насекомых, а в инсектарии подопытные вели себя скучно и предсказуемо. Какие там мыслительные способности…

В конце концов биологи заявили: септы неразумны, а их якобы осознанные действия объясняются происками гаастийцев. Те добрались до Ники немного раньше землян и каким-то образом превратили местных насекомых в свое орудие. Может быть, с помощью неких чудо-приборов. Сумели же напустить на людей тех медуз…

Славич рассматривал септов, а те таращили на него бусинки глаз и скребли стенку жвалами, словно надеясь прогрызть супергласс.

План генерала неплох, подумал майор. Без управления извне септы – всего лишь примитивные обитатели лесной подстилки. Уничтожить на Нике все опорные пункты гаастийцев трудно, но реально. И тогда, возможно, противник пойдет на переговоры, а там и войне конец…

Он представил, как вернется домой, где не был полтора года. Обнимет жену и, дурея от счастья, уткнется лицом в ее волосы. Но сначала подхватит на руки и закружит выбежавшую навстречу Анюту. Дождавшись вопроса: «Пап, а ты мне привез?..», улыбнется, опустит дочь на пол и вынет заветную коробочку с подарком.

Когда Славич улетал, Анюта попросила его привезти «самую-пресамую инопланетную диковину». И он сразу решил, что дочурку покорит «фонарик» – равномерно вспыхивающий золотистый минерал с Корвуса. Это чудо творила колония живущих внутри крошечных светлячков.

Как ему удалось раздобыть «фонарик», Славич предпочитал не вспоминать. Но порой после грязной, тяжелой, изматывающей работы он вынимал камень из коробочки, и каждый раз, когда лицо озаряла новая вспышка, на душе становилось чуточку теплее. А уж в каком восторге будет дочь!..

С этой приятной мыслью Славич повернулся к выходу.

 

Он всматривался в нависшие над головой кроны и не мог избавиться от ощущения, что в узорчатый полог вкраплены тысячи глаз. Лес-великан разглядывал чужаков и обдумывал, как их построже наказать за дерзость…

Вездеходы скользили над самой землей, вороша лесную подстилку кромками приплюснутых силовых коконов. Впереди – АНМ, автоматический наземный модуль, набитый роботами. За ним – две машины с десантниками. Славич облюбовал ту, что шла справа.

Из-под носа вездехода разноцветными брызгами разлетались потревоженные мелкие твари. Пружинисто подпрыгивали и уносились назад, за корму, лопнувшие жгуты лиан. То и дело приходилось давить грибы, похожие на большие причудливые кубки.

Среди деревьев эффектнее всех смотрелись бруксии. Достигнув определенной высоты, толстый ребристый ствол расщеплялся на три мощные горизонтальные ветви. Они, в свою очередь, через несколько метров «переламывались» под прямым углом и устремлялись вверх, обрастая темно-зеленой глянцевитой листвой. Этакие перевернутые треножники…

Когда война докатилась до Ники, нашлись горячие головы, предложившие покончить с септами раз и навсегда. Мол, стоит создать бактерии или вирусы, убивающие зловредных букашек наповал, – и получите планету на блюдечке! Многим наверху эти планы понравились, но против них ополчились ученые. Оказывается, септы в награду за сладкий сок избавляли чудо-деревья от прожорливых вредителей. Стоит защитникам исчезнуть – и «треножники» обречены, а вместе с ними – вся биосфера, в которой бруксии играли центральную роль. Ну и какой землянам прок от убитой собственными руками планеты? В конце концов это дошло даже до «ястребов», и войну продолжали традиционными средствами.

Внезапно ожил коммуникатор.

– Плохие новости, майор, – раздался в правом ухе Славича голос Кононова. – Отвлекающий бой идет слишком вяло. Похоже, гаастийцы раскусили наш план и оставили все воинство на месте, чтобы встретить группу. В случае серьезной опасности немедленно…

В этот момент вездеход тряхнуло, да так, что людей сорвало с мест и повалило друг на друга. И начался кошмар.

Казалось, под покровом лесной подстилки готовилось адское варево – и вдруг выплеснулось наружу. Над травой выросли извивающиеся черные жгуты. Они тут же слились в щупальца невероятной толщины, которые обхватили силовой кокон, рывком поставили вездеход на попа, затрясли, как детскую игрушку, потом завалили набок. Славич отработанно вцепился в поручни, но уберечься не удалось.

Сначала боль пронзила колено, затем хрустнуло плечо, а под конец майор приложился головой об одну из стоек. Шлем погасил удар, и все же перед глазами вспыхнул сноп ярких искр. На несколько секунд сознание помутилось, но, придя в себя, Славич обнаружил, что все еще сжимает поручни.

Пока он боролся с застлавшей глаза пеленой, автоматика вывернула опрокинутый вездеход из захвата и вновь поставила на днище.

– Купол – сто! – скомандовал Славич, кривясь от разламывающей плечо боли. – И сразу – плазма!

По первой команде диаметр силового купола скачком возрастал до максимума. Генератор поля натужно взревел, и окружившие вездеход уродливые черные языки разметало в стороны. Мгновение спустя бортовой компьютер вырубил защиту, чтобы не мешала стрелять.

Ослепительно полыхнуло – это ствол боевой башенки, выросшей позади кабины, начал плеваться плазмой. Один из отброшенных от машины языков превратился в огненный столб, поодаль жарко запылал другой. Третий, не дожидаясь удара, осыпался, и септы волной устремились к вездеходу.

– «Ар-джи» справа! – крикнул Славич.

Из правого борта выдвинулось сопло распылителя, оттуда веером брызнул инсектицид. Когда-то «Ар-джи» выкашивал септов начисто, но у них быстро выработался иммунитет, и с тех пор эффективность отравы сильно упала. Вот и сейчас выжившие насекомые собирались в островки, чтобы продолжить наступление. Из десантного отсека эти скопища не больно-то разглядишь, а вот сверху…

Обернувшись, Славич встретился взглядом с одним из бойцов – Вилле Матссоном.

– Давай на крышу! – приказал майор, открывая верхний люк. – Поджаришь всех септов, кого увидишь поблизости, – и сразу назад.

Матссон взлетел по лесенке, встал над самым бортом и открыл огонь из лучевика. Но уже после второго выстрела на него обрушился черный дождь.

Прямо над вездеходом сомкнулись кроны двух бруксий, и сейчас оттуда посыпались десятки тысяч септов. Вилле пошатнулся и, не удержав равновесие, скатился по броне на землю. А насекомые хлынули в открытый люк.

В десантном отсеке раздались вопли. Ситуацию еще можно было взять под контроль, но Славич потерял драгоценные секунды, пытаясь спасти Матссона. Он захлопнул верхний люк и открыл боковой, однако Вилле не мог подняться, чтобы нырнуть туда. Только ерзал по траве с искаженным лицом – похоже, при падении серьезно повредил ногу. А тем временем септы шуршащим водопадом потекли по борту внутрь вездехода.

Оставаться там было безумием.

– Все наружу! – крикнул Славич.

Он выпрыгнул из командирского люка, наклонил дуло лучевика и окружил себя огненным кольцом.

– Держись, майор, – послышался в ухе голос Кононова. Каждое слово давалось генералу с трудом. – Мы вас видим, подмога уже летит. Только продержись. И, если можешь, сбереги побольше ребят…

Это «держись» и «береги ребят» Славич на Нике слышал не раз. И действительно держался. Но сейчас…

Похоже, в квадрате пятьсот восемнадцать собрались многие миллионы септов. А землян было всего пятеро: сам майор, травмированный Вилле да трое десантников, успевших выскочить из машины. О том, что случилось с теми, кто не успел, думать не хотелось.

Второй вездеход и АНМ застыли мертвыми глыбами, и при взгляде на них Славичу все стало ясно. Септы использовали простой, но эффективный прием: слившись в щупальца, обхватили обе земные машины и начали бить их друг о друга. При каждом столкновении силовые мембраны испытывали сумасшедшую нагрузку, и в конце концов генераторы поля захлебнулись. После этого удары сделались еще жестче, и септы не успокоились, пока не добили всю команду.

В модуле-автомате умирать было некому, и его «экипаж» продолжал борьбу. Но, видимо, после стольких ударов башенку заклинило, и роботам, лишенным главного калибра, пришлось выбраться наружу. Сейчас они вели бой, образовав полукруг возле борта своей машины.

Славич глянул на Вилле и передернулся от мысли, что тому точно не дождаться подмоги. Парень был самым молодым в группе, до этого не участвовал ни в одной операции и радовался, как мальчишка, когда его взяли в лес. А теперь ему оставалось жить от силы пару минут. Он отстреливался сидя, но из-за дикой боли в ноге не мог поворачиваться, и септы, конечно же, напали на него сзади.

Война – жестокая штука, и майор мог бы списать Матссона со счетов, как выполнившую свою задачу боевую единицу. Но вместо этого рванулся вперед, выхватил ручной распылитель и окатил парня струей «Ар-джи». Затем приказал бойцам встать спинами к Вилле, а роботам – подтянуться к людям и окружить их.

«Продержимся, – подумал Славич. – Надо только экономить заряды…»

Но он не дождался даже подхода роботов. Из-за чудом уцелевших среди пожарища кустов накатила волна насекомых, и земляне попадали, как сбитые кегли. Мгновение спустя огромная черная лапа выдернула Славича из мешанины тел и поволокла в лес. Майор отчаянно рванулся, но податливая живая масса внезапно загустела и сковала его, как янтарная смола – муху.

Черная волна долго катилась между стволов, то вздымаясь горбом, то почти припадая к земле. Наконец она сбавила ход и, застыв на краю небольшой поляны, расплескалась в стороны. Славич попытался встать, но мышцы словно превратились в желе. Тут он вспомнил, что септы несколько раз его куснули. Не иначе, впрыснули ему вместе со слюной какую-нибудь обездвиживающую гадость…

Впереди возвышался морщинистый ствол старой бруксии. От него расползались толстые узловатые корни, и между двумя из них в земле виднелась дыра диаметром не меньше метра. Догадаться, для кого ее проделали, было нетрудно: насекомым такие «ворота» в гнездо ни к чему.

«Вот и все, – подумал Славич. – Отвоевался…» Затем септы снова устремились к нему, облепили и, приподняв, затащили в провал.

Узкий темный коридор вилял из стороны в сторону. Наконец впереди забрезжил свет, и септы вытолкнули пленника в помещение размером с небольшую комнату. Стены и низкий свод покрывала мерцающая зеленоватая плесень.

В центре подземной полости раскорячилась странная фигура. При взгляде на нее Славич почувствовал, как у него подступает к горлу тошнота.

Это был гаастиец – совершенно голый и настолько худой, что казался изможденным. Раскинутые в стороны руки и ноги, голову, грудную клетку опутывали многочисленные белесые нити и жгуты. Лицо представляло собой сплошной волокнистый кокон, из которого выглядывали только уставленные в потолок роговые линзы.

«Живой мертвец», – подумал Славич. А затем понял смысл увиденного.

Врагу так и не удалось создать приборы, позволяющие поддерживать с септами ментальную связь. Пришлось идти биологическим путем, дорабатывая развитые у никийских насекомых сигнальные системы. Земляне не выбрали бы этот путь даже в случае крайней нужды. Но гаастийцы – не люди, над ними довлел пресловутый кодекс чести, заставляющий идти на все ради торжества своей расы. Даже на то, чтобы превратиться в утыканный нейрощупами неподвижный кусок мяса.

Но, похоже, «кускам мяса» была отпущена недолгая жизнь. Может быть, для лучшей ментальной связи их накачивали стимуляторами, которые ускоряли процесс старения. Так что все гаастийцы в центрах управления представляли собой быстро дряхлеющие развалины. Надежды на замену растаяли вместе со сбитой капсулой. Однако кодекс чести не позволял кануть в небытие, не оставив преемников. И тогда у тех, кто доживал последние дни в подземных «саркофагах», возник дьявольский план. Чем земные мозги хуже гаастийских?..

«Нет! Нет! Нет!» – Славич повторял этот беззвучный крик, пока не ощутил болезненный укол в шею. А потом, заволакивая островки сознания, в голове начал расползаться туман…

 

Кошмары принято видеть во снах. Но теперь кошмаром стало пробуждение.

Он лежал, не чувствуя тела. Среди белесой поросли и путаницы змеящихся жгутов виднелись только ступни, колени и кисти рук. Какое-то время Славич отрешенно разглядывал потолок. Когда надоело, закрыл глаза – и словно ухнул в распахнувшуюся под ним бездну. Но не разбился, а застыл в точке, где ощутил себя центром удивительной вселенной.

Она напоминала паутину, в узлах которой находились подземные гнезда, а вдоль нитей двигались походные колонны септов. И все это воинство повиновалось ему, Славичу! Непостижимым образом он знал обо всем, творящемся на подвластной ему территории. Не покидая «саркофага», «видел» и место только что проигранного людьми сражения (подмога с Базы подоспела слишком поздно), и саму Базу.

«Как все просто», – подумал Славич. И повелел септам беспрепятственно пустить землян в лес, выдав им с потрохами всех гаастийцев.

Но он переоценил свое могущество.

Гаастийцы были не дураки. Они создали систему, действующую только в одном направлении – против людей. Когда Славич приказал септам «изменить присяге», те изо всех щелей хлынули в «саркофаг» и начали возбужденно прыгать до потолка.

«Предупреждают, – понял Славич. – Пара-тройка таких ошибок – и закусают насмерть. А если прикинуться слабоумным и не отражать атаки с Базы – закусают тоже. Командир должен командовать!»

Враги добились того, что септам понравилось воевать. И они будут воевать, пока в их распоряжении мозг, знающий, как максимально эффективно посылать на смерть крошечных бойцов. Гаастийский, человеческий – без разницы. Когда его не станет, септы провалятся в прежнее свое состояние – будут беззаботно поедать жучков-червячков, наслаждаться соком бруксий.

Значит, надо сделать так, чтобы мозг исчез.

От этой мысли Славича затрясло. На войне всегда страшно, но в горячке боя задумываться о смерти нет времени. Сейчас был страх другого рода – липкий, удушающий, парализующий волю. Страх расстаться с жизнью, когда при хорошем раскладе можно протянуть годы, а если чертовы стимуляторы не вызывают старения у землян, то десятилетия!

Но вскоре эту мысль вытеснила другая: «А стоит ли цепляться за ТАКУЮ жизнь?» И страх отхлынул. А затем пришло решение.

«Спешите сюда!» – приказал Славич.

И миллионы его солдат, бросив все дела, устремились на беззвучный зов.

«Сегодня великий день! – продолжал распятый в подземелье полководец. – Мы одержали победу над врагом и должны ее восславить. Стройте башни до неба – пусть все видят, кто хозяева на планете!»

И детали гигантского живого конструктора начали соединяться. Сначала на подступах к «саркофагу» вспухли небольшие холмы. Вскоре они превратились в курганы, курганы – в колонны. Четыре исполинских черных столба проткнули лесной полог и продолжали расти.

О столь щедром подарке от противника командование Базы не могло и мечтать. Майор представил, как генерал получает картинку со спутника и не верит своим глазам. А поняв, наконец, что гаастийцы по-глупому засветили свой центр управления, приказывает немедленно его уничтожить.

Славичу почудилось, что он ощутил далекую, едва уловимую дрожь земли от стартующих ракет. Затем перед глазами выткалось из воздуха личико Анюты, так и не дождавшейся чудесного подарка – «фонарика» с Корвуса. При мысли об этом стало невыносимо обидно.

А потом…

Для него уже не было «потом».