Такси выбрасывает меня возле татарской мечети, что в центре небольшого крымского села Холмовка под Бахчисараем. Почти сразу за мной приезжает «уазик», который должен помнить живого Брежнева, и уносит по разбитой бетонке. Минут 15 – и мы в балке, зажатой между двух рядов очень странных скал – сверху «срезанных» на манер мужской стрижки «площадка», а изнутри «выгрызенных» ветром, как червивые яблоки. Ходы – это каменные гроты, где в конце VI века жили готы, аланы и византийцы, а потом и средневековые монахи. Мы находимся в одном из знаменитых пещерных городов Крыма – Эски-Кермен. Здесь на территории эко-усадьбы с одноименным названием расположился парк живой истории «Археос», где рассказывают, а главное – показывают, как жили наши предки. Тут все по-настоящему – и кремень для каменных орудий, и палеолитические краски, и даже шкуры.
На планете мало мест, столь богатых на «науку про людей во времени»
– В Крыму очень много памятников каменного века, которые до сих пор не исследованы. Каменные отщепы и даже нуклеусы (кусок камня, от которого откалывались пластины для изготовления каменных орудий. – Авт.), что уже артефакт, здесь повсюду – в горах, в гротах, – рассказывает Иван Семьян, известный популяризатор науки, археолог, реконструктор и руководитель проекта экспериментальной археологии «Археос» (г. Челябинск). – Именно здесь особенно должна была быть развита технология изготовления каменных орудий, потому что в Крыму существовали большие запасы кремня, качество некоторых прибрежных образцов близко к обсидиану. Античность и Средневековье в Крыму исследованы очень хорошо, а вот палеотехнологии находятся в тени.
Памятники каменного и бронзового века здесь довольно мало изучены. А ведь именно из народов, которые жили здесь, складывались последующие народности. На планете мало мест, столь богатых на «науку про людей во времени», как Крым: сначала здесь жили неандертальцы, потом кроманьонцы, затем индоиранцы, тавры, греки, скифы, сарматы… Северное Причерноморье и Крым можно назвать своеобразной колыбелью культуры (в частности, для индоевропейцев – предков всех европейцев вообще). Изучая ее раннюю историю, можно пролить свет на очень многие загадки нашего мира.
– Мы давно занимаемся созданием площадок, где можно было бы наглядно показывать людям древние технологии, и мы решили, что Крым с его богатейшей историей – одно из лучших мест для этого.
В этом году цель Ивана – просто привлечь сюда как исследователей, так и просто туристов, которых интересует история. В следующем все будет еще серьезнее. Команда уже договорилась с местными коллегами о проведении здесь археологических раскопок и технологических реконструкций на их базе. Парк живой истории – только начало по-настоящему большой истории исследований палеоэпох на полуострове.
НА ЭСКИ-КЕРМЕН ПОСТОЯННО приезжают и туристы, и сами крымчане, так что в посетителях дефицита нет. Благо на территории эко-усадьбы, где расположился проект, есть все удобства. Сами просветители, впрочем, живут в палатках – готовят на костре, делают себе подушки из камышового пуха и поют Modern Tаlking под гитару. Наверное, чтобы быть ближе к истории.
Не успеваю оставить вещи в палатке, как Иван ведет показывать свою гордость – живописный грот: когда-то здесь жили люди каменного века, а в Средние века в пещере были различные хозяйственные конструкции. Сегодня здесь следы кострища и рисунки на стенах. Кажется, я где-то это видела. На фото из испанской пещеры Альтамира, где изображены знаменитые красные быки.
– Мы пытаемся воссоздать нечто подобное, – констатирует Иван.
Хрупкая девушка Евгения Зибинская – художник и сотрудник проекта «Археос», а в миру просто Женя – уже готова наваять очередной наскальный шедевр.
Технология нанесения была не так проста, как может показаться
– Хочу такого же быка, – настаиваю, глядя на «альтамирского» бизона на стене пещеры. Женя качает головой. Рельеф не тот. Дело в том, что художники палеолита часто использовали естественные выступы пещеры, чтобы добавить картине объема, движения и реалистичности. В зависимости от этого и рождались «полотна». Правда, когда выступы были неподходящими – древние их попросту откалывали, подгоняя под нужный «ракурс».
Евгения осматривает грот и, кажется, уже выбрала место для нового творения.
– Сегодня у нас будет бегущий пещерный лев, – говорит Иван.
– Не бегущий, а напряженный, – поправляет слегка суровая Женя.
Никаких признаков зверя, впрочем, на выступах грота нет. Но художник – он, как известно, «так видит». И не зря: очень скоро на стене проявляется плод вдохновения палеолитического живописца. Почти настоящего – Женя, как и древние, рисует руками, отчего они по локоть в кирпичной жиже.
– Это охра, – объясняет Иван. – Нашего льва мы будем изображать с помощью трех красителей, которые, в основном, и использовались в каменном веке: древесный уголь, мел и красная охра. Хотя были и вариации в палитре, в зависимости от географической зоны. Например, толченый азурит – медная руда. Только это было в более позднее время – уже в неолите.
Все красители аутентичны. Мел – из известняковых берегов крымской реки Бельбек, охру археологи добыли в местной пещере близ монастыря с названием, напоминающим что-то из диснеевского мультфильма «Аладдин», – Челтер-Мармара.
Наскальная живопись по мотивам рисунков в пещере Альтамира
Евгения удивительно быстро нарисовала контур углем и начинает заполнять его охрой. Так делал и древний мастер.
– Технология нанесения была не так проста, как может показаться, – говорит Иван. – Ученые считают, что в той же Альтамире изображения были нанесены не забавы ради – это была работа настоящего художника, который рисовал, вероятно, существенную часть своей жизни или важные охотничьи ритуалы (возможно, древние люди верили, что если нарисуют животное на стене пещеры, то и в реальной охоте их также ждет успех; так иногда делают и современные племена, поэтому подобная гипотеза считается достаточно надежной). Сначала при помощи ступки и пестика дробил минералы и замешивал краску в разной консистенции, а непосредственно перед нанесением, вероятно, высушивал поверхность, а может, даже и мыл. Были, конечно, и примитивные рисунки – когда человек опускал в краску руку, прикладывал ее к стене и в буквальном смысле оставлял свой отпечаток в истории. Хотя существовали и некие подобия пульверизаторов. Возможно, им служил просто рот живописца, а может, и крупные кисти из ворса животных или расщепленного дерева. Но щетки и кисти у них были несомненно – это видно по шкурам изображенных зверей.
Евгения Зибинская рисует пещерного льва
Женя, между тем, уже прорисовывает детали. Лев и впрямь оживает – все благодаря естественному рельефу и таланту художницы.
– Зубы из мела, – комментирует довольный Иван. – Очень символично, потому что мел – это карбонат кальция.
САМЫЕ ДРЕВНИЕ НАСКАЛЬНЫЕ рисунки датируются эпохой верхнего палеолита – примерно 32–34 тыс. лет назад. Вопрос, кто первым начал их делать, спорный. Одни ученые считают, что это могли быть неандертальцы (для них есть находки геометрических насечек на кости, а в гротах – насечки на стенах). Другие – что все-таки наши предки, кроманьонцы, у которых было сильнее развито образное мышление.
Наконечник из кремня обладает непревзойденной проникающей способностью, которая превосходит даже сталь
А вот каменные орудия делали все. Даже австралопитеки. Вернее, с них, вероятно, 3–3,5 млн лет назад, все и началось. Они догадались, что, если взять два камня и ударить их друг о друга (эта нехитрая техника называется олдувайской культурой), можно получить острый скол, которым удобно вскрывать моллюска, раскалывать орехи и даже кидаться в ближнего.
Иван Семьян изготавливает каменное орудие в технике отжима
– Сначала для такой технологии использовались камни одной породы, позднее в качестве ударного инструмента применялся камень из твердой породы – он называется отбойник. – Иван совсем не в духе «палеолитической» традиции усаживается на складной стульчик и высыпает перед собой груду кремня. На самом деле, делать каменные орудия – это не в шахматы играть, тут думать надо: под каким углом ударить, с какой силой. Главное, впрочем, навык. Изготавливать самые примитивные рубила учатся быстро, что-то более утонченное – годами. – Второй камень был более податлив – галечник, кремень, обсидиан. Удар наносился по кромке.
Готовые каменные орудия: самое древнее - чоппер, более позднее - бифас (наконечник копья)
Иван аккуратно, но сильно лупит по камню. Получилась острая пластина.
– Она-то и была первым примитивным полифункциональным орудием. С ее помощью можно было резать, копать (корешки), резать по кости и дереву.
Не все породы камня дают такой острый скол, поэтому кремень всегда был «золотым стандартом» в изготовлении орудий. Последние поначалу не имели никакой симметричной формы. Эргономичность появилась около 1 млн лет назад – в пору ашельской культуры. Носителем ее был Homo erectus – человек умелый. Иван принимается за ашельское рубило.
– Удары, которые наносятся, имеют свою специфику, – объясняет он, колотя по камню. – Каждый угол удара дает свой скол. Но перед изготовлением орудия камень часто еще нужно подготовить. Вот сейчас я сбил так называемую корку кремня – окислы, которые нужно убрать. Иначе орудие будет тупым и станет крошиться.
Удар. Еще удар. Кусок кремня постепенно принимает линзовидную форму. Такое рубило – уже не просто острый камень, его можно насадить на древко (хотя до этого в те времена еще не додумались). Орудие, кстати, чрезвычайно острое. Чтобы это продемонстрировать, Иван берет сыромять – очень толстую коровью кожу. Кремень режет ее, как масло.
ИСТОРИЯ ПРОНОСИТСЯ перед нами минут за пятнадцать. Мы уже в эпохе мустье – неандертальской культуры, что возникла порядка 300 тыс. лет назад. Именно тогда появилась еще одна важная веха в развитии расщепления камня: отбивка кремня молотками из рога лося или оленя. Это позволяло получить более контролируемый и ровный скол. Особенно костяные отбойники были полезны при изготовлении миниатюрных орудий – они не позволяли камню крошиться и помогали придать именно ту форму, которую задумал мастер. Еще одна замечательная особенность мустье – копья. Иван показывает только что изготовленный наконечник, похожий на большой лист вяза.
– Это бифас (двусторонне обработанное орудие) – неандертальское копье с линзовидным сечением и очень хорошей проникающей способностью.
Позже начинается настоящий палеолитический «ренессанс» – появляются изящные каменные ножи с очень тонким краем. В мезолите начали делать топоры (они прикреплялись к древку сыромятными шнурами и позволили людям жить оседло, плотничать и строить надежные жилища) и луки, стрелы для которых делались не только из камня, но и из кости, а иногда даже из горного хрусталя.
Сначала, как ни странно, появилась металлообработка, а не металлургия
– Выбиралась пластина, которая превращалась в наконечник методом отжима. – Иван, как и древние мастера, стелет себе на колени кусок сыромяти, чтобы не поранить ноги, и куском рога – отжимником – «выдавливает» края будущего наконечника, придавая ему нужную форму. – Наконечники насаживались на древко черешковым образом. А закреплялись при помощи битума или клея, который варили из рыбьих костей. Хотя могли крепиться и просто растительным волокном или теми же сыромятными шнурами.
Наконечник из кремня, когда он новый, обладает непревзойденной проникающей способностью, которая превосходит даже сталь. Минус у него один – хрупкость.
– Любое каменное орудие, если оно ломается, не может быть использовано вторично. Но если у противника нет доспехов – оно эффективнее, чем металлическое, потому что острее, да к тому же оставляет осколочные раны. У ацтеков было грозное оружие макуауитль с лезвиями из обсидиана. Так вот крестоносцы рассказывали, что его удар перерубает позвоночник лошади.
Заливка металла в форму и готовое изделие - наконечник стрелы
РЯДОМ С ПЕЩЕРОЙ нас уже ждут горн и меха. Они сделаны заранее: печь – из камней и глины, меха – из кожи и дерева. Никакой «химии» – как у наших предков, только уже из бронзового века (IV тыс.–XII век до н. э.).
– Сначала, как ни странно, появилась металлообработка, а не металлургия, – рассказывает Иван. – В позднем каменном веке люди узнали металл – самородки и руды. Пытались обрабатывать их, как камень, но металл попросту плющился. Поэтому первые металлические изделия кованые: из серебра, золота, свинца.
Открытие, как водится, пришло откуда не ждали – из гончарства. Человек понял: чтобы хорошо обжечь горшок, нужно создать большую температуру. А большая она, когда дует ветер. Но его можно создать искусственно – просто дуть. Так появились печи с мехами. Однажды туда попал кусочек металлической руды. И понеслось.
– Сначала из руды получали медные слитки. – Иван кладет в печь тигель – специальную чашечку, в которую помещен кусок меди, и закидывает его сверху угольками. – Для этого руду дробили в крошку или в порошок, заливали или закладывали кусками животного жира (чтобы сразу не разлетелась при выплавке), а потом доставали. Получалась лепешка шлака, который просто убирали и доставали металл.
Горн и меха – конструкция, которая выглядит сложно. Но лишь выглядит – тут все предельно просто: печь, куда помещается тигель, – из камней, обмазанных глиной. К ней ведет изогнутая трубочка – сопло (тоже из глины), от нее еще одна – из кожи – к мехам. Последние имеют две камеры (хотя некоторые ученые считают, что такие меха появились не в бронзовом, а в раннем железном веке), работающие по так называемому принципу лягушки. В нижней камере есть воздухозаборник и клапан.
Иван Семьян раздувает меха для литья металла
– Когда вы тянете ее вверх, – Иван громко скрипит палкой, привязанной к мехам, и они начинают натужно «дышать», – клапан перекрывается, и воздух передается в верхнюю камеру. А оттуда через технологическое отверстие он уже выходит через кожух в сопло. Эти меха совершенны тем, что обеспечивают непрерывное дутье. Нижний клапан постоянно подкачивает воздух за счет механических усилий мастера, а верхний под весом груза продолжает непрерывное дутье. Это очень важно при плавке металла, ведь температура должна нагнетаться непрерывно.
Это правда. Иван качает кожух, не останавливаясь ни на минуту, хотя с него течет пот: температура на солнцепеке, где мы стоим, не меньше 50 °С. А если добавить к этому жар от горна – все 70.
– Какая должна быть температура в печи, чтобы металл расплавился? – пытаюсь перекричать шум от мехов.
– В идеале – порядка 1200 градусов. Но тут существует опасность: если металл перегреть, он просто улетучится, если недогреть – станет, как каша.
Древний мастер должен был попросту чувствовать этот момент, ведь никаких приборов по определению температурного режима не было.
К счастью, испытания жарой недолги – при правильной технологии медь плавится легко и быстро. Минут десять. Деревянными щипцами Иван достает тигель с жидким металлом и деревянной щепкой смахивает мусор от нападавших туда углей. Металл льется в заранее вырезанные из глины две половинки – формы.
– Это будет конический наконечник стрелы, характерный для эпохи поздней бронзы и раннего железного века, – констатирует Иван. Он развязывает сыромятные шнурки, стягивающие форму, и кладет изделие в ведро с водой. Достает. Готово! Когда-то этим наконечником можно было завалить врага, а сегодня он – пособие для всех, кто постигает древность.
