Созданная в КНР система интернет-цензуры – Великий китайский файрвол – считается одной из самых жестких и эффективных в мире. Однако возникла она не за один день.
Когда 14 сентября 1987 года группа пекинских интернет-энтузиастов отправила в мир первое китайское электронное сообщение, они не предполагали, что не только войдут в историю, но и она над ними жестоко посмеется. Первое сообщение гласило: «Через Великую Китайскую стену наше послание дойдет до всех уголков планеты». В том, что из-за технических неполадок сообщение «ушло» только через шесть дней, никто не увидел дурного знака. Спустя три десятилетия через Великую Китайскую стену без разрешения цензуры не проходит ни единого слова. Ни внутрь, ни наружу. Государство построило свой «суверенный интернет», практически полностью изолированный от внешнего мира. Если же вы захотите связаться с сайтом «по ту сторону стены», то, во-первых, загружаться он будет очень медленно (поскольку трафик из страны в мир идет только через три «бутылочных горлышка» в Пекине, Шанхае и Гуанчжоу), а во-вторых, если цензура обнаружит в вашем запросе что-то подозрительное, например ссылку на запрещенный ресурс или «чувствительное» слово, соединение банально будет сброшено. И VPN уже не поможет.
Три буквы: VPN
Двадцать лет назад, когда китайская интернет-цензура представляла собой просто черный список сайтов, ее при помощи VPN мог обхитрить даже школьник. Сегодня китайская цензура, которую принято называть «Великий китайский файрвол» (термин введен в оборот диссидентами и критиками системы), – это настолько сложное и многоуровневое сооружение, что обойти его практически невозможно. К тому же с 2018 года в Китае запрещена VPN. Если раньше VPN-сервисы были разрешены сугубо для обеспечения безопасности контента, то сегодня они запрещены вообще. За использование подобных инструментов грозит штраф, а в случае рецидива – уголовное дело. Считается, что если пользователь шифрует свой трафик, значит ему есть что скрывать. А если гражданину есть что скрывать, то к нему в любой момент могут нагрянуть строгие люди из соответствующих органов и потребовать объяснений. Алгоритмы цензуры фиксируют любой VPN-трафик и сначала резко замедляют, а потом и вовсе блокируют соединение. В следующий раз вы просто не сможете подключиться к VPN-ресурсу.
Когда на политическом фронте неспокойно (например, в стране произошла катастрофа, последствия которой власти стремятся скрыть, или намечается визит в Пекин одного из западных лидеров, или же происходит очередное обострение вокруг Тайваня), власти Поднебесной банально блокируют сами VPN-протоколы. И вы не можете не только обойти блокировки, но даже воспользоваться сервисом для их обхода. В декабре 2020 года в Китае на регулярной основе блокировалось 311 000 сайтов/доменов, причем 270 000 блокировались осознанно, а 41 000 – по ошибке. Связано это, например, с совпадением части адресной строки с черным списком блокировок или с наличием в названии сайта запрещенного слова. Содержание сайта при этом не имеет значения. Около 40 % блокировок приходятся на вновь созданные сайты. Власти блокируют их на всякий случай, чтобы потом уже в «ручном режиме» проверить благонадежность их контента.
Если смотреть на качественное содержание заблокированных ресурсов, то около 60 % сайтов в отчетах правительства промаркированы как сайты бизнес-направленности. Под это определение попадают и мошеннические ресурсы (в свое время в Китай пытались проникнуть столь родной для русского человека «МММ» и его аналоги), так и сайты, специализирующиеся на криптовалютах (майнинг и торговля электронными деньгами в Китае запрещены) и интернет-казино. На втором месте идут порносайты, ведь порнография и «потенциально оскорбительный контент» (под который, например, попадают видеоролики, где девушки на камеру едят бананы) тоже запрещены. На третьем же месте в рейтинге блокировок – сайты, которые учат обходить блокировки. Во время пандемии коронавируса (с 2020 года) также были заблокированы тысячи интернет-ресурсов, в чьей «выдаче» имелось слово «covid-19». Власти не стали разбираться, какие из них носят гуманитарную направленность, а какие – конспирологическую. Опасаясь обвинений в намеренном распространении вируса по планете, пекинские цензоры блокировали все подряд.
Подавляющее большинство заблокированных ресурсов – непопулярные сайты с низкой посещаемостью. Только 1,3 % (около 1800 сайтов) находятся в топ-100 000 самых посещаемых в сети. Политических или диссидентских ресурсов (пишущих о свободе слова, демократических выборах, партийной коррупции или о проблемах Тайваня, Тибета или Восточного Туркестана) – и вовсе единицы. При этом цензурой блокируется не только порнографическая, экстремистская или террористическая, а любая информация, «подрывающая социальную стабильность». На практике в эту графу может попасть что угодно – хоть сообщение о крушении поезда, хоть родительский чат об отравлении детей молоком (в 2008 году в Китае из-за сбоя в производственной цепочке молоком отравилось 53 000 детей, шестеро умерли; репрессированы были не только виновники трагедии, но и особо активные интернет-пользователи, распространявшие информацию о случившемся).
Золотой щит на вратах Пекина
Тридцать лет назад, после подавления восстания на площади Тяньаньмэнь и начала курса на сворачивание «политики открытости и гласности», в Китае было всего 2000 интернет-пользователей (преимущественно ученых) и ни одного интернет-цензора. Сегодня в Китае, согласно доковидным данным 2019 года, 854 млн пользователей сети и от 50 000 до 300 000 цензоров (данные об их количестве разнятся, так как многие являются добровольцами и работают не за зарплату, а за вознаграждение). Сюда стоит добавить еще и два миллиона так называемых «умао» – проправительственную армию блогеров и комментаторов (преимущественно студентов), получающих по 50 мао (8 рублей) за каждый оставленный в сети комментарий.
Еще в 2007 году председатель КНР Си Цзиньпин заявил, что «партии нужны миллионы лояльных комментаторов». Если раньше «умао» занимались преимущественно травлей несогласных и их можно было назвать «партийными троллями», то сегодня они переквалифицировались на «позитивную повестку». Это позволило перевести интернет-борцов на зарплату от бизнеса и общественных организаций: предполагается, что общество само должно поддерживать необходимый микроклимат в сети и само же за это платить. При этом каждый «интернет-солдат», согласно методичкам, должен скрывать свою личность и род занятий, притворяясь рядовым пользователем. Считается, что около 10–15 % комментариев в китайском интернете оставляет «армия умао» – два миллиона человек в год пишут около 480 млн «запрограммированных» записей. При этом 51 % постов и комментариев посвящен позитивным изменениям в стране и величию Китая, 22 % – экономическим успехам правительства и правящей партии и только 1 % составляют споры, критика и травля несогласных. Здесь «умао» призваны насаждать враждебность к демократическим странам Запада, клеймить диссидентов и несогласных «предателями родины», критиковать США и «марионеточный режим Тайваня».
Говоря шире, задача «армии 50 центов» состоит в том, чтобы размывать любую общественную дискуссию, отвлекать пользователей от насущных проблем, «уводить» их в сторону геополитики, национального величия и борьбы с внешними врагами. При этом широкие народные массы вполне устраивает текущее положение вещей. Людям нравится позитивный и патриотический настрой. Простые китайцы мало интересуются политикой и VPN используют не для чтения запрещенных американских газет, а для просмотра порнографии (хотя и VPN, и империалистическая пресса, и порнография запрещены).
Великий китайский файрвол – очень сложная, многоуровневая система из большого числа фильтров. Иногда так называют всю систему интернет-цензуры в КНР, но по сути это неверно. Интернет в Китае делится на «внешний» и «внутренний». От внешнего мира Китай как раз и отгородился «великим файрволом» – стеной, которая не пропускает в страну иностранный интернет-трафик. Внутри страны действует система «Золотой щит», которая связывает воедино пользователей, провайдеров, цензурные органы и полицию. С 2015 года выйти в интернет можно только по паспорту, свободных wi-fi-точек практически не осталось. Несколько лет назад иностранные интернет-компании призвали перенести свои сервера в Китай. В подобном случае их сайты будут загружаться в десятки раз быстрее, ведь скорость интернета «по эту сторону стены» очень высокая. Избавленный от внешнего давления интернет буквально «летает». Ресурс может быть формально не запрещен, но доступ к нему будет затруднен, так как любое соединение проходит премодерацию.
По новой редакции закона «О кибербезопасности» интернет-компании обязаны хранить свои данные в Китае до полугода и по первой же просьбе открывать правоохранительным органам доступ. Иностранные интернет-гиганты должны предоставлять правительству КНР «ключи от шифрования» и доступ к данным своих пользователей. Тайны переписки в Китае не существует вообще, причем не только в чатах, но и в закрытых мессенджерах. Правда, это не относится к Телеграм, но вот на его распространение китайские власти накладывали ограничения.
Любая переписка проходит через фильтр «чувствительных слов». Оправдывается такая политика борьбой с терроризмом и заботой о безопасности граждан. По иронии судьбы, именно китайский язык как никакой другой пригоден для обхода подобных блокировок. Одно и то же слово может быть написано десятками различных иероглифов. Развитие такого эзопова языка привело к тому, что в список «чувствительных слов» стали попадать идиомы и совсем уже бессмысленные выражения, вроде «перемешанного с шерстью мяса» (события на площади Тяньаньмэнь в 1989 году). Во многом противодействие языка и цензуры – это игра в кошки-мышки.
Экспорт цензуры
Повторить китайский опыт, построив «Великий файрвол» где-либо еще, очень сложно. Китайский интернет первоначально создавался как система закрытого типа: еще в 1996 году КПК выпустила постановление, согласно которому китайские власти приобретали в местном сегменте интернета абсолютную власть. То, что мы называем сегодня глобальным интернетом, задумывалось как территория абсолютной свободы, никем не регулируемая «облачная страна», где действуют свои законы и свои правила. Китайские власти никак не могли согласиться с подобной трактовкой. С одной стороны, КПК понимала, что за цифровыми технологиями будущее, и если их игнорировать, то можно отстать от остального мира и проиграть технологическое соревнование. С другой стороны, для лидеров страны была недопустима мысль о свободе слова и беспрепятственном циркулировании информации в китайском обществе. Это сразу же поставило под сомнение власть партии. Авторитаризм мог начать эволюционировать в сторону буржуазной демократии. Фактически, боясь потерять монополию на власть, Компартия Китая пошла по единственному возможному для себя пути – созданию суверенного интернета.
При этом китайские IT-компании уже имеют капитализацию около 1,4 трлн долларов, а такие гиганты, как Baidu, Alibaba и Tencent, захватывают не только китайский, но и мировой рынок. Одновременно «внутренний интернет» полностью контролируется властями. Благодаря разветвленной системе цензуры здесь невозможна не только какая-либо оппозиционная или диссидентская деятельность, но и сам факт формирования устойчивых горизонтальных гражданских связей. Любая попытка самоорганизации тут же пресекается.
Если пионеры интернета (США, Великобритания, Австралия) рассматривали его как новую среду, новое состояние информации и коммуникации, как «облако», то китайские власти смотрят на интернет более трезво. Для них всемирная паутина – всего лишь технология, и в этом плане компьютер с выходом в сеть ничем не отличается от телефона, телеграфа или факса. Любой интернет-сайт – та же газета, только напечатанная не на бумаге. Если была возможна тотальная цензура в печати – значит, возможна и тотальная цензура в сети. На Западе Сеть – либертарианская концепция абсолютного невмешательства, в Китае – авторитарная концепция гиперконтроля, в рамках которой народ любой страны рассматривается как ребенок.
Мнение Пекина сводится к тому, что глобальный интернет как пространство без границ и законов должен быть уничтожен, а на его место придет «скопление» суверенных интернетов. У каждой страны будет свой «внутренний интернет», который функционирует по национальным законам и сообщается с внешним миром через систему строго цензурируемых шлюзов. Подобного взгляда на вещи, помимо Китая, придерживаются некоторые страны постсоветского пространства, Куба, Алжир, Судан, Египет, ОАЭ, а также «группа 77» (в которую на данный момент входят 134 государства «третьего мира», по преимуществу Азии и Африки). Китайские IT-компании поставляют технологии по блокировке интернет-трафика многим африканским государствам, в том числе и диктаторским режимам. Яркий пример – Уганда, где во время последних выборов президент Мусевени, находящийся у власти с 1986 года, попросту выключил в стране интернет. Такое же активное сотрудничество у Китая идет с Анголой, Эфиопией, Джибути, Замбией и Зимбабве.
Сегодня мы наблюдаем только зарождение конфликта концепций «глобального» и «суверенного» интернета. Чем закончится эта схватка – все еще неясно. Однозначно ясно одно: основная борьба здесь еще впереди.
Это новость от журнала ММ «Машины и механизмы». Не знаете такого? Приглашаем прямо сейчас познакомиться с этим удивительным журналом.
