С виду это что-то вроде ангара, а внутри – пузатые серебристые сосуды, больничные каталки и пар от жидкого азота. Это и есть криохранилище – единственное место в Евразии, где заморожены 52 человека, восемь собак, девять кошек, три птицы и одна шиншилла.
«Ангар» принадлежит компании «КриоРус» – тоже уникальной в своем роде. Это единственная организация в России, занимающаяся крионированием, то есть технологией сохранения людей и животных в состоянии глубокого охлаждения. Клиенты попадают сюда после смерти и сразу же замораживаются – чтобы в будущем, может быть, ожить. По крайней мере, на это очень надеются трансгуманисты, силами которых и создаются подобные компании. Пока их количество в мире можно сосчитать по пальцам.
- 12 апреля 1948 года. Иркутск. Высших животных должно быть легче заморозить под воздействием ультранизкой температуры, чем микроорганизмы. – Валерия Прайд, директор компании, читает дарственную надпись на книге «Анабиоз» русского и советского зоолога Петра Шмидта. – Таково было его мнение.
Позже стало понятно, что это вовсе не так, – сложные организмы заморозить куда труднее, чем простые. Но дело не в ошибке, а в интересе к теме. Он-то и стал той нивой, на которой проросла современная крионика.
Огромное количество экспериментов по анабиозу живых организмов началось в конце XIX – начале XX века, в основном в Германии, но также и в России. Кого только не замораживали: бабочек, лягушек, части тел высших животных. Это был взрыв крионики, но вскоре этот первый энтузиазм сошел на нет – успешное замораживание оказалось очень непростым делом.
Отцом собственно крионики стал американский естествоиспытатель Роберт Эттингер. В 1962 году он написал «ветхий завет» крионистов – книгу «Перспективы бессмертия», в которой изложена основная идея: быстрая заморозка человека (или животного) в момент смерти, чтобы в будущем, когда технологии достигнут соответствующего уровня, оживить и при необходимости вылечить его.
– Когда я была ребенком, любая стадия любого рака была смертным приговором, – продолжает Валерия Викторовна. – Сейчас половина случаев рака вылечивается. Заслуга этого – обширная 40-летняя программа по борьбе с онкологическими заболеваниями, инициируемая США. Поэтому надежда, что в будущем нам удастся победить рак, есть. Кроме того, умереть можно и в молодом возрасте. Например, из-за отказа какого-то органа. И эти органы сегодня собираются выращивать, в том числе и у нас в России. Пока у нас создают только поджелудочную железу мыши (просто печатают на 3D-принтере), но и это большой прорыв. А вот в Гондурасе, к примеру, создается целый институт, где будут выращивать органы людей в телах свиней. Поэтому мы считаем, что со временем будет очень развита регенеративная медицина – это и замена органов, и управление метаболизмом, и, возможно, клеточный ремонт при помощи нанороботов. Так что криопациентов, конечно, имеет смысл оживлять, когда подобные технологии уже будут поставлены на поток. А это, я уверена, обязательно произойдет.
НЕСКОЛЬКО ДЕСЯТИЛЕТИЙ НАЗАД замораживание отдельных клеток было недоступно даже ученым, а сегодня это делают школьники на уроках биологии. Только с высшими животными все сложно и поныне. Дело в том, что у крупных биологических объектов другие физико-химические свойства, чем у суспензий клеток. При простой заморозке кровь (которая на 90 % состоит из воды) образует кристаллики, повреждающие мембраны и другие структуры клеток. Так что чем меньше воды будет в организме, тем удачнее (или, как говорят крионисты, тем более «идеально») пройдет заморозка. Поэтому перед крионированием происходит витрификация: всю кровь из животного или человека сливают и заменяют ее на специальное вещество – криопротектор. Застывая, он образует не кристаллики, а твердый гель, похожий на стекло. Такие растворы разрабатываются в последние полвека и используются для сохранения яйцеклеток, спермы и т. д. В «КриоРус» приготовлением криопротектора занимается отдельный специалист – настолько это ответственный процесс.
ВАЛЕРИЯ УДАЛОВА (ПРАЙД)
российский общественный деятель, теоретик трансгуманизма и один из создателей Российского трансгуманистического движения, социолог, футуролог, лектор, один из основателей и генеральный директор первой криофирмы за пределами США.
ТЕХНОЛОГИЯ ВИТРИФИКАЦИИ очень успешна, и ее используют два крионических «монстра» в США – компания «Алькор» (у нее хранится первый крионавт – профессор психологии Джеймс Бедфорд, скончавшийся в 1967 году) и Институт крионики. А с этого года методику будет применять и российская «КриоРус» (не только в Москве, но и, возможно, в Санкт-Петербурге и Киеве, где у компании есть представительства). Витрификация позволяет не только избавиться от кристалликов, но и добиться максимально быстрой заморозки, а потому хорошо подходит в случае, если человек умер внезапно, например, от сердечного приступа. Существенный минус в том, что наилучший результат может быть, если человек умер возле крионической компании. То есть длительная доставка тела до организации тут не годится, максимум – в пределах города.
Другое дело – когда врачи знают, что пациенту, вероятно, жить осталось недолго. В этом случае у криокомпаний есть договоренность с докторами, которые уже знают, что делать.
– В первую очередь они звонят нам, – рассказывает Валерия Прайд. – У нас уже все наготове: машина, аппаратура, специалисты (чем быстрее умерший будет крионирован, тем больше шансов «воскреснуть» в будущем; при этом температура хранения тела должна быть не выше +4–5 °С, как в морге. – Авт.). Врачи должны дождаться официального заключения о смерти – это чисто бюрократическая процедура, но без нее никто не имеет права запускать процесс крионирования. Дальше в организм срочно вводится гепарин – лекарство, которое не дает крови сгуститься. Чтобы оно распространилось по телу, делается специальный массаж сердца.
Хирург присоединяется к кровеносной системе через определенные артерии и вены, разрезает их, вставляет канюли, к которым присоединяется насос, после чего кровь из организма полностью сливается. Ее место занимают разные растворы. В первую очередь, промывочный, который убирает остатки крови и сильно охлаждает тело изнутри – до ноля градусов. Вообще, все существующие технологии заморозки тел одинаковы и основаны на перфузии – это пропускание криопротекторов через сосудистую систему с параллельным охлаждением тела. Она и начинается после всех названных процедур. Проходя через всю кровеносную систему, криопротекторы как бы вытягивают воду из клеток, замещая ее на себя. Специальный прибор – рефрактометр – показывает, в какой момент все клетки уже наполнились криопротектором и его дальнейшее введение излишне.
Трансгуманизм – философская концепция и международное движение, поддерживающее использование достижений науки и техники для улучшения качества жизни, борьбы с болезнями, старением и даже смертью.
ЗАМОРОЗКА ТЕЛА – процесс долгий и сложный, проходит в несколько этапов. Прежде чем организм окончательно замерзнет, через него прогонят не один раствор криопротекторов, да еще и с разной концентрацией. При этом температура тела постоянно снижается: сначала до –33 °С, потом резко – до –130 °С и затем очень медленно – около 10 дней – до –196 °С. После чего тело (или предварительно отделенная голова, а то и просто мозг пациента, в которых «записана» вся информация о человеке: память и личностные характеристики) помещается в большие сосуды Дюара (по сути, термосы) с жидким азотом, где и хранится. О таких пациентах в «КриоРус» принято говорить, что они просто спят.
Так выглядит криохранилище. Емкость называется дьюар. Фото: www.kriorus.ru
ПОНЯТИЕ СМЕРТИ НЕОДНОЗНАЧНО, точный момент ее, как ни парадоксально, вопрос не биологии, а, скорее, юриспруденции. Если не учитывать, что «человек иногда внезапно смертен», то можно сказать, что процесс умирания длится несколько часов. Так что поговорку «ни жив ни мертв» нужно воспринимать буквально: строго определить, когда человек жив, а когда уже умер, невозможно. А ведь многие клетки организма продолжают жить не только после остановки сердца, но даже после того, как произойдет смерть мозга. Поэтому, когда тело охлаждают при крионировании, оно начинает... нагреваться, ведь обычная реакция организма на холод – нагрев.
– В наших больницах есть процедура реанимации, описанной приказами Минздрава, – продолжает Валерия Викторовна. – В частности, есть приказ, что те или иные реанимационные процедуры надо применять не более получаса, после чего отключать пациента от аппаратов жизнеобеспечения, поскольку на очереди другие люди. А вот американский реаниматолог Сэм Парниа экспериментально оживляет людей через два часа после остановки сердца и прекращения дыхания, а некоторых – даже через четырнадцать часов. У него другая реанимационная аппаратура, другие знания. Поэтому фактически сегодня смерть человека – это иногда просто подпись врача на медицинской справке. Реально многие люди могли бы быть оживлены на другой аппаратуре в течение долгого времени. Хотя технологии реанимации, конечно, улучшаются, но это тоже процесс медленный.
МНОГИЕ СЧИТАЮТ крионику ненаучной и даже мошенничеством (никого из людей еще не крионировали «обратно», поэтому процесс правильной, «идеальной» заморозки человека до конца не изучен). Однако крионические фирмы и не обещают воскрешения, их деятельность трактуется как научный эксперимент, в котором человек участвует добровольно: может быть, удастся ожить, а может, и нет. Все честно.
Правда, надежда действительно есть. Появилась она еще в 1980-х годах, когда президент компании «Алькор» Майкл Дарвин провел эксперимент на собаках. Подключив пятерых животных к системе искусственного обеспечения, он, охлаждая их организмы, слил всю кровь. По всем показателям животные были мертвы в течение четырех с половиной часов. После этого кровь обратно залили в их организмы, отогрели и... четвероногие очнулись как ни в чем не бывало. И прожили, между прочим, долгую, возможно, даже счастливую собачью жизнь.
Но это не все. В 2005 году в США удалось заморозить и вновь «оживить» почку кролика. При этом ее долго держали в жидком азоте, затем удалили вторую почку (ту, что и не покидала организм животного) и пришили ту, что была заморожена. И кролик, к счастью, жил дальше. Только заморозить «побочный» орган – одно, но как сохранить память и характер крионированного пациента, чтобы он, очнувшись, не стал маугли?
В алабушевском криостате вместе хранятся четыре тела и один мозг человека, а также две собаки, одна кошка и 40 образцов ДНК. Фото: Murray Ballard, www.bigpicture.ru
РАССКАЗЫВАЕТ ВАЛЕРИЯ ПРАЙД:
– Жена директора «Алькора» Наташа Вита-Мор замораживает нематод – маленьких червячков, у которых есть прекрасная особенность: их можно обучить проходить лабиринт, что и было сделано в эксперименте. И после разморозки нематоды ничего не забыли, прекрасно вновь проходили лабиринт. Это означает, что память сохраняется. В 2016 году калифорнийские биомедики (команда 21st Century Medicine под руководством Роберта МакИнтайра. – Ред.) заморозили мозг кролика, но разморозить его так, чтобы он ожил, тогда не смогли. И вот в начале марта этого года в журнале Science Translational Medicine появляется статья, где исследователи Университета Миннесоты предложили совершенно гениальное решение по разморозке такого мозга. В криопротектор добавили наночастицы оксида железа, покрытые пористым диоксидом кремния, которые имеют свойство сильно нагреваться в переменном электромагнитном поле. Заморозили, разморозили, исследовали – никаких повреждений. Это позволяет утверждать, что все технологии по правильной заморозке и разморозке органов (а после – и людей) заложены уже сейчас. Вопрос – как это использовать. Для идеальной заморозки нужно соблюсти ряд условий, одно из которых – все то же: максимально близкий доступ к телу на момент смерти.
Гарантировать это невозможно, даже если ты сотрудник компании «КриоРус», соучредители которой имеют договор для будущего крионирования. Здесь уже спят мама Валерии Прайд и ее собака Алиса, а также бабушка другого основателя фирмы – известного футуролога и телеведущего Данилы Медведева.
Если же говорить о мировых масштабах, то сегодня заморожены около 450 человек и почти 3000 контрактов заключено на будущее. Ну, и, конечно, цена вопроса.
– Стоимость немаленькая, но и не слишком высокая за перспективу жить вечно, – говорит Валерия Викторовна. – Хранение тела у нас стоит 36 тысяч долларов, нейросохранение, то есть сохранение мозга или головы, – около 12 тысяч долларов. В обоих случаях это разовый платеж. Плюс какие-то расходы на перевозку – смотря где находится пациент.
Есть вариант и для молодежи — что-то типа страховки с ежемесячными взносами (до 50 долларов), которую необходимо выплачивать до самой пенсии.
