Слабость гуманитарных наук перед точными – в сложности установления причинно-следственных связей. И больше всех от этого страдает история. Что определяет ход событий: личности, обстоятельства, неумолимые законы циклического развития? В ответ можно получить только гипотезу. Впрочем, некоторые из них столь изящны (не последнее качество даже для физической теории), что в них просто хочется верить...
Помните «генерала Мороза», погнавшего французов из России в 1812-м? Говорят, у него мог быть «коллега», сражавшийся на стороне сарацин против крестоносцев, и тем самым изменивший вектор развития европейской цивилизации…
Удивительно, как человечество еще что-то успевает в краткие периоды между войнами: воздвигать грандиозные сооружения во всех уголках света, открывать и возделывать новые земли, создавать «Джоконду», «Войну и мир» и «Оду к радости», запускать в небо аэропланы и ракеты. Но все это – сущие крохи в сравнении с тем, сколько сил, ресурсов и жизней идет на войну! В прошедшем тысячелетии едва ли наберется полсотни лет, не омраченных массовой гибелью самых сильных и молодых граждан.
Мировые войны, вопреки общепринятому мнению, – вовсе не заслуга XX столетия, если под ними понимать участие в боевых действиях большинства цивилизованных стран (в данной ситуации – располагающих передовыми военными технологиями, причем не только оружейными, но и тактическими). Именно такими кампаниями стали крестовые походы, предтеча которых – битва при Пуатье в 732 году, остановившая арабское нашествие на Западную Европу. К тому времени Святая земля, как и весь Ближний Восток, уже попала под власть полумесяца. Поэтому естественным желанием христианнейших монархов и хранителей святого престола стало освобождение Гроба Господня от «неверных». И как же назвать череду военных экспедиций всех европейских стран, от Франции до Германии и Италии, против исламского сообщества, если не «малой мировой войной»?
Однако благочестивый порыв с мечом отстоять святыню имел и экономическую подоплеку. Дело в том, что арабское нашествие на Ближний Восток и Малую Азию практически «закупорило» Великий шелковый путь, с полным на то основанием называемый многими историками становым хребтом современной цивилизации. Нескончаемый поток азиатских товаров на Запад – изобретение не нашего времени: все началось гораздо раньше. В конце концов, мечта Колумба – открытие морского «шелкового пути» (да вот беда: на его пути попался новый континент!). По некоторым оценкам, на финансовое обслуживание товарооборота величайшей торговой магистрали уходило почти две трети общемировой денежной массы. И это в условиях, когда щепотка перца от берегов острова Явы до бакалейных лавок Брюгге и Лиона путешествовала несколько лет, вырастая в цене в тысячу раз, а поездка из Парижа в Лондон занимала не одну неделю! Так разве можно было отдать такие сокровища на откуп исключительно арабским торговцам-спекулянтам?
Поначалу дело складывалось благоприятно. За считанные десятилетия рыцари практически вытеснили исламских завоевателей со средиземноморского побережья. Крестоносцы смогли даже взять Иерусалим – столицу трех мировых религий, с нехристианской жестокостью вырезав все мусульманское население города, от грудных детей до древних стариков. На освобожденных землях образовались несколько христианских государств: Иерусалимское королевство, графство Эдесса, княжество Антиохия, графство Триполи. Надо сказать, излишне они не разрастались, занимая строго ту территорию, через которую шла торговля с Индией и Китаем. Видимо, капитализация оказалась важней христианизации.
Потом все понеслось по накатанной колее: междоусобицы новоявленных королей и баронов, расколы, заговоры и предательства. Даже дамоклов меч ответного удара не заставил рыцарей сплотиться и сообща встретить опасность, нависшую над главными христианскими святынями.
Переломный момент, заставивший христиан окончательно уйти из библейских пустынь и отдать Гроб Господень на милость «неверным», наступил 4 июля 1187 года. Местом «малого Армагеддона» стала деревенька Хаттин, возле которой разыгралось драматическое сражение. В нем сошлись главные силы крестоносцев, своего рода сборная команда профессиональных воинов всех королевств Святой Земли, и армия египетского султана Салах ад-Дина (Саладина), прозванного современниками «Мечом Пророка».
Формально причиной похода стала осада Тивериадской цитадели, связавшая значительные силы Салах ад-Дина. Их разгром сулил надолго обескровить энергичного и решительного лидера сарацинов: еще раз собрать такую большую армию удалось бы нескоро. В стане «неверных» тоже хватало интриг и разногласий.
Христиане выступили от Сефурийских источников тремя отрядами: авангардом командовал граф Раймунд Триполитанский, иерусалимский король Гвидо Лузиньян возглавлял центр, в котором находился Святой Крест, а Балиан Ибелинский (отчасти знакомый нам по блокбастеру Ридли Скотта «Царство небесное») командовал арьергардом, в который входили тамплиеры и госпитальеры. Общая численность христианского войска составляла 1200 рыцарей, 4000 кавалеристов и 18 000 пехотинцев.
Дорогу к Галилейскому (Тивериадскому) озеру, тому самому, по которому Иисус ходил «аки посуху», преграждала 45-тысячная армия Салах ад-Дина, больше четверти которой составляла опытная кавалерия. Внушительная сила, но в истории есть масса случаев, когда воинства и посильнее терпели сокрушительные поражения от меньшего числом противника.
К плачевному результату, которого вполне можно было избежать, христианскую армию привела цепь ошибок, непростительных для искушенных полководцев (и ошибок ли вообще?). Первая из них: опытный воин, король Иерусалимский Гвидо Лузиньян, «забыл» о такой неминуемой проблеме, как жажда. А ведь лето на Ближнем Востоке – пора, мягко говоря, не прохладная, и это ни для кого не было секретом. Даже мнение главного военного советника графа Раймунда Триполитанского, требовавшего задержаться с выступлением, не было принято во внимание. Армия вышла в поход налегке, не отягощенная обозом и припасами, в первую очередь питьевой водой. Король посчитал, что водовозные телеги, влекомые волами, сильно замедлят 20-километровый марш, преодолеваемый всадником за пару-тройку часов. Однако пехотинец, увешанный оружием и провиантом, двигается по раскаленному песку в другом «скоростном» режиме. И если полководцы пренебрегли этим очевидным фактом, то поневоле приходит на ум мысль об ошибке, которая «хуже предательства».
Армия крестоносцев, конечно же, не успела за день добраться до места назначения. Поэтому маршрут претерпел изменения: рано утром планировалось сделать крюк до Хаттинского ручья, а уже потом идти к Тивериаде. Этот путь стал дорогой без конца. В ночь на 4 июля крестоносцы уже потерпели поражение, еще ни разу не выстрелив по противнику: их самым жестоким врагом стала жажда, настолько невыносимая, что несколько рыцарей решились на предательство. Утром, когда армии снялись с мест ночлега, они сбежали во вражеский стан и рассказали все, что знали. Теперь Салах ад-Дин мог предугадывать действия противника на несколько шагов вперед. Перебежчики сообщили, что их деморализованные товарищи уже не способны ни на какие маневры и хотят только одного – добраться до ручья и вдоволь напиться.
Известие об измене надломило дух христианского воинства. Вдобавок ко всему повсюду стелился едкий дым от подожженного сарацинами кустарника. Перед Салах ад-Дином предстал только призрак еще вчера могучей армии, и его задача сильно упростилась: не пустить христиан к воде…
В этом бою христиане потеряли не только святые земли, но и Крест Господень, на котором, по преданию, был распят Иисус. Крест потом так и не нашли
Отчаянную попытку переломить ситуацию предпринял граф Раймунд Триполитанский: он атаковал фланг сарацинского войска в направлении ручьев. И здесь произошло событие, наводящее на определенные размышления: воины Таки ал-Дина, одного из приближенных султана, расступились… и пропустили отряд Раймунда. Напрасно граф звал короля, призывая упрочить успех и пробиться к ручью. Гвидо не решился на прорыв, не желая подвергать риску главную христианскую святыню – животворящий Крест, путешествовавший с ним. В чем-то он был прав: бросок сквозь огненный коридор, который наверняка устроил бы Салах ад-Дин, обошелся бы крестоносцам слишком дорого.
Но заплатить пришлось все равно. Войска Таки ал-Дина быстро сомкнули строй, и прорвавшиеся рыцари Раймунда оказались на узкой горной тропе, атака с которой была невозможна. Графу ничего не оставалось, кроме как продолжить движение через Хаттин к Галилейскому озеру, избежав общей печальной участи.
По иронии судьбы, избиение христианского войска, предопределившее общее поражение крестоносцев на Ближнем Востоке, происходило на тех же склонах холмов (прозванных «рогами» Хаттина), с которых тысячу лет назад прозвучала Нагорная проповедь. И никакая благость не спасла церковных иерархов, епископов Акрского и Лидского, охранявших Святой Крест, от атаки сарацин. В итоге самая дорогая христианская реликвия была навсегда утрачена, а дух крестоносцев окончательно сломлен…
К вечеру все было кончено. Один из спутников султана писал: «Я видел холмы, поля, долины, устланные мертвыми телами, знамена, заскорузлые от крови и покрытые пылью, отрезанные головы, раскиданные части тел, трупы, наваленные грудами… Победителям не хватало веревок, чтобы связывать пленных, которых по всему полю сгоняли кучами, как стада животных. Число их было так велико, что христианского рыцаря выменивали за пару башмаков».
Известие о Хаттинском разгроме и последовавшем за ним падении Иерусалима повергло католическую Европу в шок. Попытка отомстить и восстановить статус-кво вылилась в крупнейшую военную экспедицию самых могущественных монархов: германского императора Фридриха Барбароссы, английского короля Ричарда Львиное Сердце и французского короля Филиппа Августа. Но ее результаты оказались очень скромными, отбить Град Божий так и не получилось (только в 1228 году германскому императору Фридриху II, возглавившему Пятый крестовый поход, удалось на какое-то время вернуть Иерусалим). Христианский Восток уже не оправился от нанесенного Салах ад-Дином удара, и к концу XIII века все земли Сирии и Палестины вернулись в руки мусульман.
Так сиюминутное опрометчивое решение одного человека повернуло ход истории. Этой фразой можно было бы эффектно завершить тему, но справедливости ради отметим, что она не совсем верна. К поражениям приводит длинная и запутанная цепь событий, просчетов и ошибок, выстраиваемая логикой исторического развития. Пресловутый «гвоздь, которого не было в кузнице» – всего лишь последняя снежинка, упавшая на горный склон и вызвавшая разрушительную лавину.
Сохрани крестоносцы путь на Восток открытым, может, и не понадобился бы европейцам Магелланов пролив
На ближнем Востоке столкнулись две волны экспансии – христианская и мусульманская. Примерно равные по силе, они схлестнулись на берегах Средиземного моря и замерли в своеобразном динамическом равновесии, чтобы тут же начать поиск других путей. Христианам еще предстояло потерять осколки Восточной Римской империи (Константинополь и часть Балкан) и вырвать из рук воинов ислама Пиренейский полуостров, породив особую военную касту – конкистадоров. А мусульмане, «оседлав» Великий шелковый путь, понесли зеленое знамя Пророка на юг и восток, добравшись до середины Африки и далеких островов Индонезии. Впрочем, ни одно из исламских государств не смогло предложить человечеству что-то новое и прогрессивное ни тогда, ни сейчас. Наоборот, каждое из них «застывало», как муха в янтаре, в средневековом безвременье, скованном религиозными догмами.
Стремясь сохранить немощные струйки некогда могучей торговой «реки», европейцы интенсивно развивали морское дело. Во многом итальянское Возрождение можно считать результатом политики доминирования в Средиземноморском бассейне, в первую очередь Генуи и Венеции, фактически монополизировавших торговлю с Ближним Востоком.
С попыток обойти эту монополию и началась эра Великих географических открытий. Особенно преуспели в этом испанцы и португальцы, проложившие морские пути в Индию и на Дальний Восток, попутно открыв Америку. Кстати, интересный факт: «Виктория», единственный вернувшийся корабль экспедиции Магеллана, смог привезти всего около 400 мешков с гвоздикой с Моллукских островов (легендарных «островов пряностей»). И этого хватило, чтобы многократно окупить ВСЕ затраты на путешествие: стоимость пяти кораблей, припасы, жалованье команде и выплаты компенсаций семьям погибших моряков!
Хаттинский разгром, кровавый и драматичный во всех отношениях, был абсолютно закономерным. Он стал индикатором объективных изменений, не зависящих от личных качеств королей и султанов и даже численности противостоящих армий. А заключались они в том, что Европа, раздираемая войнами по любому поводу, опустошаемая эпидемиями и собственными феодалами, переросла скромные потребности античных времен. Ее ждали океаны…
Это новость от журнала ММ «Машины и механизмы». Не знаете такого? Приглашаем прямо сейчас познакомиться с этим удивительным журналом.