За несколько месяцев до своей смерти Кристофер Хитченс (Christopher Hitchens) – журналист, оратор и яростный антиклирикал, – попросил всех, кто собирался молиться за его здоровье, «не беспокоить глухие небеса своими бесполезными воплями». Воинствующий атеист, он даже на смертном одре не уверовал в Господа, предпочитая поклоняться своим собственным богам: алкоголю, никотину и настоящей дружбе.
Хитченса называли одним из «четырех всадников нового атеизма», марксистом, троцкистом, леваком, хотя, в сущности, его зрелая политическая позиция заключалась в том, чтобы дать отпор «религиозному фашизму» – нетерпимости на почве различных вероисповеданий. «Верующие могут уничтожить наш мир, – любил повторять Хитченс. – Основной источник ненависти – это религия».
Доводы в поддержку этого утверждения Кристофер Хитченс объединил в книге «Бог – не любовь», вышедшей в свет в 2007 году, где попытался развенчать основы мировых монотеистических религий и поставить ребром вопрос о месте церкви и веры в жизни современного человека. Книга стала поводом для многочисленных интервью и ток-шоу с участием Хитченса. То и дело к барьеру его вызывали представители самых разных религиозных конфессий, но их «каверзные» вопросы никогда не ставили Кристофера Хитченса в тупик. Верным оружием в споре для него всегда служили тонкое чувство юмора и превосходная вербальная реакция. Заочно религиозные деятели могли упрекать его в атеистическом радикализме, язвительности и даже во лжи, но, оказываясь в эфире лицом к лицу со своим противником, они проигрывали ему в борьбе за аудиторию, демонстрируя «неполноту доказательной базы».
Всякую религию Хитченс обвинял в раздувании «одной из самых примитивных иллюзий человечества: племенных, династических и расовых различий». В то же время он признавал: несмотря на то, что сегодня у науки есть более убедительные объяснения всего, что когда-то пыталась объяснить религия, доказать отсутствие божества она не в состоянии. «Если человек заявляет о том, что ощущает присутствие некой высшей силы, его, в конце конов, можно понять. Только пусть он не пытается учить этому моих детей, менять законы моей страны и взрывать в аэропорту себя и пассажиров», – таково было требование, с которым атеист Хитченс обращался к каждому верующему.
И он не был одинок. В середине двухтысячных в США, а затем и во всем мире с подачи журналиста Wired Гэри Вулфа заговорили о появлении «нового атеизма». Это произошло после выхода в свет и широкого обсуждения в СМИ сразу нескольких знаковых бестселлеров: «Конец веры» и «Письмо христианской нации» Сэма Харриса, «Разрушение заклятия» Дэниела Деннета, «Бог как иллюзия» Ричарда Докинза. Критики, ссылаясь на шестую главу Откровения Иоанна Богослова, нарекли тогда эту группу авторов «четырьмя всадниками атеизма», и данное им имя было подхвачено прессой. Популярность «всадников», как, впрочем, и само появление их произведений, принято связывать с осмыслением в обществе терактов 11 сентября 2001 года, однако «новый атеизм» стал основой философии вполне зрелых людей, чьи взгляды сформировались задолго до этих трагических событий.
Взять хотя бы самого Хитченса. Родители не навязывали маленькому Кристоферу, родившемуся в английском городе Портсмут 13 апреля 1949 года, никакой религии. Отец, морской офицер Британского Королевского флота, не хранил в сердце особо теплых воспоминаний о своем строгом баптистско-кальвинистском воспитании, а мать – медсестра – была далека от соблюдения каких бы то ни было традиций иудейской веры, старательно скрывая собственную причастность к народу Моисея. Вопреки скромным доходам семьи она считала своим долгом заботу о самом лучшем образовании для первенца. Восьми лет от роду по настоянию матери Кристофер оказался в одной из частных школ на юго-западе Англии.
Хитченс рассказывал, что именно здесь, в школе на окраине Дартмура, уроки ознакомления с природой и Священным писанием привели к тому, что он начал замечать всевозможные «несуразности» и размышлять о том, что его беспокоило: «Если Иисус мог исцелить любого слепца, который попадался ему на пути, почему бы не исцелить всех слепых сразу?» или: «Почему я должен снова и снова публично повторять, что я несчастный грешник?»
Когда Хитченсу исполнилось 18, он продолжил свое образование в Бейлиоле – одном из старейших колледжей Оксфорда. Результатом обучения стало не только получение степени бакалавра в области философии, экономики и политики, но и опыт общения в ультралевом объединении «Международные социалисты». Здесь, среди клубов табачного дыма, весьма свободных сексуальных отношений и не имеющих меры алкогольных возлияний, молодые англичане бредили Че Геварой, протестовали против войны во Вьетнаме и издавали журнал «Международный социализм», где Хитченс начал печататься. Кстати, с тех времен и через всю свою жизнь он пронес симпатию к неоднозначной политической фигуре Льва Троцкого, называя его «революционным романтиком, мудрым и абсолютно безобидным стариком с безупречно чистой репутацией».
В 1973 году, закончив учебу, Хитченс переехал в Лондон, где начал сотрудничать с Times Higher Education Supplement – ведущим еженедельным журналом Соединенного Королевства, освещающим вопросы высшего образования, для которого Хитченс писал о социальных науках. Вспоминая об этом периоде, публицист не раз отмечал совершеннейшую бесполезность своей трудовой деятельности. Увольнение стало освобождением, а репутацию настоящей «акулы пера» Хитченс приобрел во время своей работы в совсем другом издании – New Statesman.
Начало серьезной журналистской карьеры для Кристофера омрачилось неожиданным горем. Он узнал, что в далеких Афинах его мать покончила с собой в номере одного из отелей. Смысл своего поступка она объяснила сыну в предсмертной записке. Особую боль Хитченс испытал, узнав, что в день принятия рокового решения о добровольном уходе из жизни мать пыталась дозвониться до него по телефону, а он не смог ответить на ее звонок…
После переезда в США в 1981 году Хитченс начал писать для The Nation, где яростно критиковал внешнюю политику США в Южной и Центральной Америке. А в начале 80-х он в качестве зарубежного корреспондента отправился на Кипр, где и познакомился со своей первой женой. В этом браке, освященном греческой православной церковью, у супругов родилось двое детей – Александр и София. К сожалению, это не уберегло семью от развода, и в 1989 году Кристофер Хитченс снова стал холостяком.
Хитч, как его называли друзья, демонстративно много говорил о сексе и о том удовольствии, которое он дарит человеку. Среди вещей, воодушевлявших его в жизни, Хитченс ставил секс на третье место, с присущим ему юмором отдавая первые два радости от неприятностей, преследующих других людей, и иронии, «которая играет в жизни ту же роль, что джин в кампари или сливки в кофе…». Он обвинял религию в попытках грубого угнетения человеческой сексуальности и яростно боролся за права геев, среди которых было много его друзей. Не удивительно, что представители «желтой» прессы не раз пытались обвинить его в гомосексуальности.
Но четко и конкретно на вопрос о своей сексуальной ориентации Хитченс ответил только в сборнике мемуаров «Хитч-22», вышедшем в 2010 году. С поразительной откровенностью он описал историю, произошедшую с ним в школьные годы, когда дружба со сверстником и обоюдная душевная привязанность едва не переросли в сексуальное влечение. Их вовремя «застали» и пристыдили, поэтому гомосексуалом Хитченс так и не стал, а свою кипящую сексуальную энергию направил на противоположный пол.
Заявляя о своей гетеросексуальности, Хитченс не кривил душой. Лучшим тому подтверждением стала еще одна романтическая история его жизни. Это была любовь с первого взгляда: в 1989-м он случайно столкнулся с Ней в аэропорту Лос-Анжелеса, а в 1991 Кэрол Блю (Carol Blue), сценаристка из Калифорнии, стала его женой. Тогда же Кристофер Хитченс получил литературную премию Фонда Ланнана в области нехудожественной литературы (Lannan Literary Award for Nonfiction), а спустя еще год в его журналистском творчестве произошел качественный прорыв: он стал колумнистом влиятельного и популярного журнала Vanity Fair.
Популярность Хитченса стала резко расти. Он рецензировал книги для журнала Atlantic, регулярно появлялся на кабельных каналах в качестве политического обозревателя. В 2005 году он занял пятое место в рейтинге сотни публичных интеллектуалов, который был составлен журналами Prospect и Foreign Policy. И все же до выхода своей главной книги «Бог – не любовь» Кристофер Хитченс, по словам своего друга, писательницы Сьюзен Зонтаг, оставался «независимой фигуркой в маленьком мире», из тех, кто «возделывает поле идей», но остается неизвестным за его пределами. Книга же стала рубежом, перешагнув который, Хитченс, что называется, приобрел имя.
По его собственному признанию, он написал книгу для своих единомышленников – людей думающих, потому что люди верующие таких книг не читают: «Наша вера – не вера. Наши принципы – не религия. Мы можем во многом не соглашаться, но нас объединяет уважение к свободе мысли, непредвзятости и поиску ответов – ради самих ответов. Тщеславной нелепости паломничества и откровенному ужасу кровопролития во имя какой-нибудь священной стены, пещеры, гробницы или камня мы противопоставляем то неспешные, то нетерпеливые шаги по залам библиотек и галерей или обед с хорошим другом – всегда в поисках красоты и истины».
Против религиозной веры Хитченс выдвинул четыре фундаментальных возражения: по его мнению, религия представляет в ложном свете происхождение человека и вселенной; умудряется скрещивать верх раболепия с верхом нарциссизма; она одновременно является результатом и причиной опасного подавления сексуальности; и, наконец, в ее основе лежит элементарное стремление выдать желаемое за действительное. Хитченс снова и снова подчеркивал мысль о том, что человек должен испытывать чувство унижения от осознания того, что он сам ничего не может сделать без контроля вселенского диктатора – Бога.
В силу своих атеистических убеждений, Кристофер Хитченс не был и фаталистом. Тем не менее, жизнь дала ему шанс проявить максимальную силу духа перед лицом неминуемо надвигающейся смерти. Ему был всего 61 год, когда он узнал о том, что у него рак. В июне 2010 года из-за курса необходимого лечения ему пришлось прервать турне в поддержку своей книги мемуаров «Хитч-22». В своей колонке для Vanity Fair он позже написал, что «это был момент элегантного и необратимого перехода из мира здоровых за резкую границу края недугов».
Рак пищевода… Эта болезнь убила и его отца. Диагноз звучал как приговор – при самом оптимистичном прогнозе впереди у Хитченса было не больше пяти лет. О чем он думал тогда? Об этом его спрашивали в интервью между курсами химиотерапии. Он отвечал, что главное, о чем он сожалеет, это о том, что вынужден покинуть своих близких, о том, что не сможет им помочь и не увидит, как будет дальше развиваться жизнь. Спрашивали его и об утешающем Боге. В ответ он заявлял, что никогда не обратится в веру – даже перед смертью, если только он не будет «очень больным» или «наполовину сумасшедшим из-за медикаментов или боли, когда я не смогу контролировать, что я говорю»...
Кристофер Хитченс умер 15 декабря 2011 года в Онкологическом центре Андерсона в Хьюстоне (Техас), позаботившись о том, чтобы его тело было пожертвовано для медицинских исследований. Вместо молитвы о спасении собственной души он писал книгу «Последние 100 дней». Эта книга-дневник, книга-завещание, адресованная талантливым писателем и интеллектуалом всем нам, – бесспорное подтверждение того, что болезнь не смогла сломить Хитча и он умер непобежденным.
Это новость от журнала ММ «Машины и механизмы». Не знаете такого? Приглашаем прямо сейчас познакомиться с этим удивительным журналом.