Наше решение перейти дорогу, почесать руку или солгать было бы заметно на результатах магнитно-резонансной томографии мозга примерно за семь секунд до того, как мы начинаем действовать. Мы не свободны – наш мозг все решает за нас. Нейровизуализация мозговой активности позволяет заглянуть в тайную комнату главного человеческого органа, чтобы узнать, что там происходит, – какова, например, природа лжи.
Броуновская буря в стакане
Формирование мозга похоже на сотворение мира. Нейроны, подобно броуновскому движению, мигрируют из глубины созревающей коры и по дороге «выбирают», где хотят работать: в зрительной коре или в базальных ганглиях, например. В мозге взрослого человека нейроны статичны, у каждого – свое место. Мозг, который контролирует все, что мы видим, слышим и чувствуем, работает самостоятельно и обособленно от носителя, выглядывая в мир только через распахнутые окна органов чувств. На томограммах и энцефалограммах видна деятельность мозга и понятны все действия, которые человек, подключенный к аппарату фМРТ, собирается совершить, даже если он сам пока не осознает этого.
Нейроны мозга отвечают за когнитивные навыки. Одним из первых у ребенка формируется theory of mind (русскоязычные источники предлагают несколько переводов: теория разума, понимание чужого сознания, модель психики человека) – это наша способность чувствовать себя «в шкуре другого». Считалось, что у детей эта модель, в которой задействованы лобные и височные области, развивается примерно в четыре года. Но в 2016 году международная группа ученых из Наньянского технологического университета (Сингапур), Калифорнийского университета (Мерсед) и Иллинойского университета (Урбана-Шампейн) опубликовала в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences исследование, в котором утверждается: «моделью психики» обладают уже двухлетние дети. Тест на ее обнаружение таков: кукла № 1 прячет предмет, кукла № 2 приходит вслед за ней, забирает предмет и находит для него новое место. Ребенка спрашивают, где находится предмет, по мнению куклы № 1. Если модель психики уже сформирована, то ребенок ответит верно, если нет – укажет на фактическое расположение предмета. Сложность в том, что двухлетние дети могут и не понять вопрос экспериментатора, поэтому ученые обозначают только примерные сроки – два-четыре года. В этом же возрасте дети начинают лгать, и ложь стимулирует развитие theory of mind.
Тест на обнаружение у детей «теории разума» Иллюстрация: Baron-Cohen, Leslie og Frith, ing.dk
Амигдала негодует
Устройство мозга волнует ученых по всему миру, для его изучения создаются глобальные проекты, среди которых американский BRAIN и европейский Human brain project. Последний считается самой масштабной в истории попыткой «понять» мозг, но несмотря на многочисленные попытки мир все еще достаточно далек от построения полноценной картины мозговой деятельности. Наш мозг – арена постоянной конкуренции разных центров. Обман – тот случай, когда собирается мозговое ООН. В мозге нет специальных нейронов-врунишек, и в сложной операции «соврать» участвуют несколько мозговых зон.
За ложь отвечает неокортекс, как и за все высшие нервные функции: внимание, контроль, речь, логику. Размер неокортекса, новой области коры головного мозга, предсказывает степень, в которой представители вида используют обманные тактики. У млекопитающих неокортекс почти не развит, чуть больше он развит у приматов, а у человека занимает 95 % коры больших полушарий головного мозга. Самая сложная часть неокортекса – префронтальная кора, где протекает большинство когнитивных процессов. Способность генерировать ложь – такой же признак нормальной работы префронтальной коры, как мелкая моторика или контроль поведения.
Дорсолатеральная кора, часть префронтальной, отвечает за выбор – сказать правду или солгать. Она активизируется, когда мы решаем, будем врать или нет, и ее активность заметна, даже если мы в итоге выбираем честность. Еще дорсолатеральная префронтальная кора заботится, чтобы мы не выдали себя во время лжи. Между префронтальной корой и мозолистым телом находится поясная извилина – «детектор ошибок», благодаря которому мы не путаемся в собственной лжи: он помогает нам отличать условный мир обмана от реальности вокруг.
Иллюстрация: QBI/Levent Efe, www.qbi.uq.edu.au
Амигдала, миндалевидное тело в белом веществе височной доли, несет ответственность за наши эмоции. И ей не очень нравится, когда мы лжем. Эта маленькая миндалина играет важную роль в мозговой деятельности: делает нас счастливыми, заставляет тревожиться, испытывать злость, влияет на сексуальную ориентацию, самооценку и даже симпатию к другим людям. Когда мы врем, амигдала активируется. Ложь вызывает у нее такое же отвращение, как и вид крови, потому что зеркальные нейроны, отвечающие за нашу способность к эмпатии, имитируют чувства другого человека и сигнализируют амигдале, что ложь потенциально расстраивает нашего собеседника. Также, когда человек говорит неправду, в мозге активируется и островок Рейля. Он отвечает в том числе за контроль над температурой тела и обеспечивает так называемый «эффект Пиноккио», обнаруженный учеными Эмилио Миланом (Emilio Gómez Milán) и Эльвирой Лопес (Elvira Salazar López) из Университета Гранады. Они просили испытуемых соврать и сканировали их инфракрасным светом. В 80 случаях из 100 носы холодели на 1,2 градуса, а лбы нагревались – как выразился Милан, «от усиленной работы мозга», к которому приливает кровь.
Кроме «эффекта Пиноккио», ученым известен и Мистер Пиноккио. В университетских больницах Страсбурга в 90-е годы лечили мужчину, который в буквальном смысле не мог лгать. Он занимал высокую должность в Европейском экономическом сообществе, но проваливал все переговоры: мужчина пытался лгать, но терял сознание и бился в судорогах. Врачи обнаружили, что корень проблемы – опухоль. Она усиливала эмоциональную возбудимость мозга. Припадки прекратились с удалением опухоли, и Мистер Пиноккио научился врать.
Ложь беспокоит наш мозг не только из-за эмпатии, но и потому, что в мире существует мораль. Дэн Ариэли (Dan Ariely), исследователь поведенческой экономики, в рамках эксперимента предлагал испытуемым вспомнить десять книг и десять заповедей, и когда вопрос касался заповедей, никто не решался врать. Команда эксперимента просила атеистов поклясться на Библии, а потом соврать, но и в этом случае лжи не было. Мораль – важный сдерживающий фактор. Она оказывает влияние на наш мозг, а отвечает за нее все та же префронтальная кора. Психолог Ахмед Карим (Ahmed A. Karim) из Университета Тюбингена в Германии подключил к испытуемым электроды так, чтобы они могли свести к минимуму возбудимость префронтальной коры головного мозга, «центр морали». Оказалось, что, когда эта область подавлена, способность к обману заметно улучшается.
Участник исследования лжет собеседнику во время телефонного звонка. Рядом – термограмма, показывающая, как у него в это время охлаждается нос. Это и есть «эффект Пиноккио». Фото: www.canal.ugr.es
В мире иллюзий
Орбитофронтальная и медиальная префронтальная коры головного мозга могут «маркировать» информацию вокруг нас специальными doubt tags, так называемыми «маркерами сомнения». Они заставляют нас проверять истинность информации. Префронтальная кора, похоже, живет по принципу Антуана Тома: «Я сомневаюсь, следовательно, я существую». Маркеры пробуждают наш скептицизм, сигнализируют об обмане. Дети, у которых префронтальная кора только развивается, а маркеры сомнения не активны, часто не могут отличить вымысел от реальности. Именно поэтому они верят в Деда Мороза, рассказывают друг другу небылицы и так легко конструируют новые миры для своих игр, усваивая ролевой опыт как настоящий. Взрослые могут быть уверены, что их мозг позаботится об обнаружении правды. Или нет?
Исследователи из Бедфордского университета Великобритании и Университета Британской Колумбии Канады провели эксперимент. Сначала они рассказали подопытным об их реальном детстве со всеми подробностями, уточненными у родителей, а после поведали историю, якобы тоже рассказанную родственниками, о криминальных случаях, произошедших в юности каждого из участников эксперимента. К третьему интервью у 70 % испытуемых появились симптомы конфабуляции, ложных воспоминаний: они могли воспроизвести детали кражи, разговоры с полицейскими и другие подробности событий, никогда не происходивших с ними в реальности. Уильям Херштейн (William Hirstein), философ и исследователь когнитивистики из Колледжа Элмхерст, назвал эту проблему неспособностью игнорировать ошибочную реакцию (the failure to reject the flawed response). В судебных делах ею часто пользуются адвокаты, задавая свидетелям наводящие вопросы и уточняя детали конфабулятивных событий.
Обычно маркеры сомнения работают в пользу человека, и мы способны отличить вымысел от правды, но, когда медиальная префронтальная кора повреждена, неизбежны проблемы – люди чаще верят рекламе и могут всерьез считать, что их лучший друг – рептилоид. С возрастом структурная целостность и функциональность медиальной префронтальной коры ослабевает, притупляя и способность сомневаться. Именно поэтому пожилые так доверчивы и так часто становятся жертвами мошенников.
На термограмме слева человек говорит правду, а справа – лжет. Во время лжи температура носа и рук падает, а лба, наоборот, поднимается. Чем краснее область, тем она горячее. Фото: www.canal.ugr.es
В 2012 году исследователи Лундского Университета (Швеция) в ходе эксперимента просили участников выбрать один из вариантов политической позиции в тесте с несколькими вопросами. Перед подведением итогов ученые в некоторых случаях изменили настоящие ответы на противоположные. 69 % (!) опрошенных как минимум один раз не обратили внимания на замену и начали выстраивать аргументы в пользу той точки зрения, которую даже не выбирали. Этот феномен называется «выборочной слепотой» (choice blindness) – мы придерживаемся чужих взглядов из-за того, что наш мозг допустил ошибку, посчитав их собственными.
Частично виновниками подобной невнимательности мозга становятся эмоции. Они притупляют способность сомневаться. Вероятно, связано это с эволюционным механизмом. Испытывая страх (например, на нас бежит мамонт), мы не располагаем временем, чтобы выстроить полноценный когнитивный процесс, и наш мозг – как в программе «Умницы и умники» – выбирает короткую красную дорожку, чтобы скорее увести нас от опасности. Увы, на зеленой у него осталось бы больше времени подумать. Любой всплеск эмоций нашим мозгом оценивается как потенциальный риск, именно поэтому, радуясь, мы иногда тоже не способны оценить реальное положение дел.
Иллюстрация: www.dcemploymentsolicitors.co.uk
Каждый знает, что лгать – плохо. Так говорят родители, учителя, телевизор, церковь и прочие социальные институты, но мы вырастаем лжецами. В день человек в среднем врет от 10 до 200 раз. Незнакомцам мы врем трижды за 10 минут знакомства. Мы лжецы. Мы живем в мире, населенном лжецами. Наши друзья – лжецы. Наши кумиры – лжецы. Наши учителя – лжецы. Наш мозг – лжец.
Мир радикальной честности представляется не такой уж плохой идеей. Правда, нет гарантий, что он нам понравится. «Я опоздал, потому что не хотел приходить», – будем мы говорить друзьям и коллегам, как Шелдон Купер, герой ситкома «Теория большого взрыва», и очень скоро лишимся и дружбы, и работы. А еще, и это важнее даже разрушения социальных связей, наш мозг вряд ли согласится играть по этим правилам в ущерб себе. Финальное решение – за ним. Он уже семь секунд как дочитал эту статью и точно знает, что вы будете делать дальше.
Иллюстрация: Matteo Farinella, www.matteofarinella.wordpress.com
Это новость от журнала ММ «Машины и механизмы». Не знаете такого? Приглашаем прямо сейчас познакомиться с этим удивительным журналом.
